— Вы очнулись, очень хорошо, — бодрым голосом сообщает врач. — Напугали вы нас, милочка, двое суток в сознание не приходили.

И снова убегает.

Я шевелю руками и ногами, вроде все цело. Трогаю голову, на месте. И потом в голове проносится «двое суток в сознание не приходила»! Черт, где я? Почему рядом нет Кирилла?

И только потом вспоминаю слова полицейского «Чего с ней делать то будем, документов то нет»…

Точно. Я впала в бессознательное состояние, не успела сообщить свое имя, а документы, как и моя сумочка, остались в кабинете. Алексей же украл меня с территории…

И тут в голове проносятся воспоминания, и самое яркое из них — труп Алексея на зеленой траве. Я явственно вижу даже капельки крови, что блестели в лучах закатного солнца, и желтый листочек на его одежде.

Надо быстрее рассказать, вдруг посторонние наткнуться на труп и затопчут все следы! Руки судорожно начинают двигаться по одеялу, а аппаратура выдавать ужасные сигналы. На шум вбегает медсестра, и вот я отключена от приборов и из моей руки вынута игла капельницы.

Милая девушка наклоняется надо мной и приятным голосом сообщает: Хорошо, что вы очнулись, тут к вам из полиции пришли.

Через несколько минут в палату действительно вваливаются два толстых дядечки, один в полицейской форме, второй в штатском, позади их маячит доктор.

— Вы только недолго, пациентка очень слаба.

— Понятно, — рявкает в штатском на доктора.

Они оглядываются в поисках стульев, но это видимо палата интенсивной терапии, тут стулья не предлагают. Поэтому они недовольно крякают и достают папку. Стоя писать не очень удобно, поэтому тот, что в штатском, отдает папку напарнику и смотрит внимательным взглядом на меня.

— Вы можете назвать свое имя?

— Светлана Валерьевна Смирнова. Может вам и данные паспорта сказать?

— А вы их помните?

Я без запинки называю свои данные. Даже в бессознательном состоянии никогда не забываю их. А сама прокручиваю в голове фразы, надо правильно выложить информацию, последовательно и не запутаться.

— Что с вами случилось, можете рассказать?

— Да. Меня похитил Алексей Александрович Вольных.

— Хмммм, даже так…Жаних поди, — подал голос второй полицейский.

— Нет, Алексей Вольных работал со мной на одном предприятии, в свое время пытался шантажом получить от меня некоторую сумму денег. Был под следствием. Бежал из-под стражи. Меня похитил с территории предприятия, где я сейчас работаю, чтобы шантажом выбить из моего жениха сумму в двадцать пять миллионов. Держал меня в садовом домике, это где-то недалеко от места, где меня нашли. Садовое товарищество заброшенное посреди леса.

— Это «Ромашка», наверное, — бормочет тот, что в полицейской форме, и толкает локтем напарника.

— Тихо, — одергивает его второй.

— Я не знаю, сколько по времени меня удерживали, но вечером, когда я очнулась, приехала жена Алексея Вольных Дарья Семеновна Морозова. У них вышел конфликт с Алексеем, и она его застрелила.

— Етишь его налево, — воскликнул полицейский. — Э-это что, у нас еще и убийство.

И опять получил тычок локтем в бок.

— Я не видела, как стреляла Морозова, я только слышала разговор, а потом звуки выстрелов. Всего их было три. Когда машина Морозовой уехала, я попыталась освободиться от веревок, которыми была связана. А потом убежала.

Я выдохнула. И замолчала.

— А труп где?

— Там возле садового домика лежит.

— Вызывай опергруппу, Михалыч, — кивнул один другому, и они оба вышли из палаты.

Минуты в больнице тянуться медленно. Через некоторое время появился доктор и две медсестры. Меня погрузили на инвалидное кресло и перевезли в обычную палату.

Она заметно отличалась от остальной больницы, явно платная. Но когда меня подвозили к палате, возле нее маячил человек в форме полицейского. И я сразу поняла, что меня охраняют. Осознание этого вызвало неприятные эмоции, такое бывает только, если свидетелю грозить опасность, либо ты являешься подозреваемой. Почему то в моей голове сразу мелькнул второй вариант.

Глава сорок вторая

Они появились в моей палате на следующий день. Два полицейских проходят, как у себя дома, придвигают стулья к моей койке, садятся и серьезно смотрят на меня. Их глаза внимательно изучают мою мимику, отслеживают движение моих рук. Они ищут признаки беспокойства, ведь вердикт ясен: я назначена убийцей Алексея.

Только я тоже училась в юридическом, кое в чем шарю. Наш немой диалог глазами прерывается. И на меня начинаются сыпаться, как из рога изобилия, вопросы, часто повторяющиеся, а иногда просто тупые.

— Когда вы были похищены? В какое время суток? А с чего вы решили, что стреляла Морозова? А почему вы решили, что это ее голос? А сколько времени тогда было?

Ну, вот как я должна была узнать время, когда стреляла Дарья Семеновна? Я даже не знала, в какой день очнулась. В моей голове перепутались дни. А если и остались воспоминания, только о примерном времени суток.

Как я освободилась? Сама не знаю как.

Но из глупых и не очень вопросов уяснила для себя, что Дарья Семеновна — большой человек, ее боятся потревожить.

А через несколько часов приехал мой адвокат. Как же я была рада встретиться с Александром Васильевичем!

— Здравствуйте, — у меня, наверное, глаза в эту минуту сияли, хоть один знакомый человек появился на горизонте.

— Здравствуйте, Светлана, я здесь как ваш адвокат, если вы согласны, то буду представлять вас…

— Александр Васильевич, где Кирилл? — обрываю его на полуслове.

— Светлана, вы являетесь подозреваемой, поэтому к вам никого не пустят, кроме адвоката, то есть меня, — вздыхает Александр Васильевич.

— Но я не могла стрелять в Алексея, я связанная лежала в домике, да и откуда бы я взяла оружие, — удивляюсь, хотя и сама поняла, что на меня хотят повесить убийство.

— Ну, у полиции на этот счет другое мнение, они считают, что вы могли развязать веревки, найти у убитого револьвер и выстрелить в него, в качестве самозащиты.

— Я не стреляла, и я слышала, как Алексей вымогал деньги у Дарьи Семеновны.

— Дарья Семеновна Морозова не могла убить Алексея Вольных, так как весь день она находилась в здании прокуратуру. И тому есть свидетели. И ее пропуск зарегистрирован на вход и затем на выходе. Время не совпадает.

— А я можно подумать сошла с ума, и она мне привиделась, а то, что привиделось, еще и стрелять умеет? Так что ли? — рычу на адвоката, хотя умом понимаю, что Дарья — женщина хитрая и изворотливая, она сделала себе алиби на всякий случай.

— Светлана, я хочу