Папа снова обернулся.

– О чём, чёрт возьми, ты говоришь, Валентин?

– Как я уже сказал, моё имя Винценц Брендфейр.

Похоже, в этот момент у Ханны окончательно сдали нервы.

– Так, мальчик, ну-ка, притормози! – Она вдруг быстро подошла к нам и резко ткнула ему в грудь своим (идеально накрашенным) ногтем. – То есть ты утверждаешь, что ты тот самый Винценц Брендфейр, которого я придумала? Тот самый Винценц, который соблазнил Эсмеральду на маскараде? Тот самый Винценц, который перенёс в девятнадцатый век малыша Дориана лишь затем, чтобы шантажировать Фила? Да? Так получается? Ты тот самый Винценц, который при любой возможности…

– Молю, воздержись от дальнейших подробностей, – перебил её Винценц. – Я и без твоих напоминаний знаю, какие зверства ты мне приписывала. Хотя настоящая злодейка во всей этой истории – ты.

– Что? Как ты меня назвал? – Ханна рассмеялась и снова ткнула пальцем ему в грудь, на этот раз даже сильнее прежнего. – Если бы ты был тем самым Винценцем, то знал бы, что за свои книги я получила престижнейшие НАГРАДЫ!

Винценц чуть отстранился от неё, чтобы она перестала его тыкать.

– Про награды мне Эмма рассказывала. Откровенно говоря, это шокирует меня ещё больше. Ты их не заслуживаешь. Ты заслужила бы их, если бы действительно понимала своих персонажей. А ты нас не понимаешь!

– Как ты смеешь обвинять меня в этом? Я пишу так, как подсказывает мне интуиция. Герои делают, что хотят!

– Оно и видно! Эта твоя интуиция и мешает тебе следить за ходом сюжета! – ответил Винценц. – У тебя же никогда не было чёткого плана. Иначе ты бы не сделала Фила героем.

– То есть, по-твоему, Фил – злодей? – поразилась Ханна и потёрла лоб. – Господи, до чего же я докатилась – спорю тут с каким-то полоумным, утверждающим, что он – один из персонажей моей собственной книги! Я так и сама скоро с катушек слечу… – Она перевела дыхание и снова с ненавистью посмотрела на Винценца. – Тогда давай-ка кое-что проверим!

Она резко схватила его за рубашку и оттянула воротник в сторону.

Короткая тишина. Затем возглас изумления.

– О боже! – воскликнула Ханна и отпустила ткань.

– Ханна? – напряжённо позвал папа. Он весь побледнел.

– Родинка, – задыхаясь, проговорила Ханна.

– Какая родинка? – удивился папа.

– У него на шее. По очертаниям напоминает Великобританию! Корнелиус, об этой детали никто не знает. Даже мои редакторы. Я не включила это в книгу, только записала в личных заметках…

У Винценца на шее была родинка в форме Великобритании? А я и не видела… И по взгляду Винценца стало понятно, что он только рад тому, что раньше я об этом не знала. Он раздражённо потёр плечо.

– Это просто совпадение. – Папа пытался успокоить Ханну, но, похоже, сам не верил в то, что говорит.

– Родинка в форме Великобритании? – переспросила Ханна. – Вряд ли это совпадение!

– Это и не совпадение! – крикнул Винценц. – Это уродливая родинка, которой ты меня наградила! Впрочем, я, наверное, должен благодарить небеса, что у меня нет на носу бородавки. Тоже в форме Великобритании! Всё ещё не веришь? Нужны другие доказательства? Хорошо! – Теперь он смотрел на неё так же вызывающе, как она недавно смотрела на него. – Фил обожает карамельный шоколад. Старый лорд Брендфейр страдает от хронического метеоризма. А моя приёмная мать, Оливия Брендфейр, тайно закрутила роман с садовником. Ещё у неё была небольшая интрижка со священником из Корнуолла, но он в итоге отверг её – не пристало духовному лицу делить постель с замужней женщиной, это совсем не по-божески. Так что теперь она снова тайно встречается с садовником, едва отец уедет на охоту. Мне продолжать?

Лицо Ханны стало жёлтым, как швейцарский сыр.

– Откуда ты всё это знаешь? Это же не опубликовано!

– Счастье-то какое! – воскликнул Винценц. – А то неудобно было бы. Кстати, сказать, почему у отца расстройство желудка? Всё из-за запечённых бобов.

– Нет. Нет. Нет. – Ханна нервно засмеялась и вдруг быстро направилась в прихожую. – Прости, Корнелиус, но мне нужно идти. Это просто дикость какая-то, – бормотала она, надевая сапоги.

– Нет, Ханна, не уходи, пожалуйста! Всему можно найти объяснение. Это всего лишь глупая детская шалость! – Папа беспомощно развёл руками, и мне стало неловко.

Винценц же скрестил руки на груди.

– О нет, это вовсе не детская шалость! И если Ханна Рудерер сейчас сбежит, то горько пожалеет об этом! До конца жизни она будет терзаться от чувства вины! Это я гарантирую.

Ханна уже собиралась выходить, но тут остановилась и медленно повернулась к Винценцу.

– Ты мне угрожаешь?

Винценц сощурил глаза.

– Вовсе нет. Я пытаюсь тебя предупредить! Если ты нам не поможешь, Корнелиус Грюнвальд навсегда потеряет свою дочь. На карту сейчас поставлена жизнь Эммы.

Теперь не только Ханна испуганно вскрикнула, но и папа… А я уже ничего не понимала.

О чём говорит Винценц? Пока мы не отдалимся друг от друга больше чем на сто шагов, я могу не бояться, что меня забросит в его роман. Ведь так?.. И неважно, хочет Ханна нам помочь или нет. Нам просто нужно держаться вместе, вот и всё. Тогда мне не грозит опасность попасть в книгу, это было бы не слишком приятно.

Но когда я почувствовала на себе взгляд Винценца, внутри всё сжалось. Он что-то от меня скрывает!

– Почему я потеряю Эмму? – встревоженно спросил папа.

Винценц глубоко вздохнул.

– Всё очень просто, мистер Грюнвальд. Если я не вернусь в книгу через три месяца после того, как покинул её, меня автоматически туда затянет. Но не только меня, но и мою чтицу. После этого Эмма станет частью трилогии «За двадцать минут до полуночи» и в реальный мир больше не вернётся. Единственный человек, который может вернуть меня в книжный мир без подобных последствий – это мой автор. Ханна Рудерер.

Ханна не мигая смотрела на Винценца.

– Это, – наконец тихо выдохнула она, – самая безумная история, которую я когда-либо слышала! Вы просто спятили! Вы оба! Вы и вправду решили, что сможете таким образом от меня отделаться?! Что ж, поздравляю, вам это удалось! Пфф! – В следующее мгновение она распахнула дверь и бросилась прочь, не оглядываясь.

Папе понадобилось три секунды, чтобы собраться с мыслями.

– Эмма, мы с тобой ещё поговорим! – С этими словами он выбежал из квартиры прямо в домашних тапочках. – Ханна, подожди!

Ну здорово. Цель была так близка, а теперь мы отдалились от неё ещё больше. Да даже ссора в садовом домике казалась пустяком по сравнению с этим скандалом.

Я запрокинула голову и застонала от отчаяния. Затем повернулась к Винценцу.

– Как ты мог ВСЁ это время скрывать от меня, что тебя в любом случае через три месяца снова затянет в книгу? А вместе с тобой и меня! Почему ты сразу не сказал?!