Я сомневаюсь, что он найдет Гаунтлгрим. Я сомневаюсь, что это место существует. И я сомневаюсь, что дворф верит или когда-либо верил в то, что найдет древний город. И все же каждый день он сосредоточенно изучает свои карты и ориентиры и не оставляет ни одну щель неисследованной. У него есть цель. Поиск придает смысл жизни Бренора Боевого Молота. Кажется даже, что такова природа этого дворфа и дворфов вообще. Эта раса все время говорит о чем-то утраченном и о возвращении былого величия.

Какова в таком случае природа дроу?

Даже до того, как я потерял их, мою любовь Кэтти-бри и моего дорогого друга полурослика, я знал, что не создан для отдыха и покоя. Знал, что я воин по натуре. Знал, что счастлив тогда, когда приключения и битвы влекут меня вперед, взывая к тем навыкам, что я совершенствую всю свою жизнь.

Теперь мне это нравится больше - из-за моей ли это боли и потери или это просто истинное отражение моего наследия?

И если все именно так, то не станет ли у меня больше причин для сражений, не потеряет ли силу кодекс, что направляет мои клинки ради того, чтобы продлить мгновения удовольствия? В какой момент, боюсь и одновременно радуюсь я, страсть к сражениям в моем сердце столкнется с моей совестью? Проще ли теперь оправдываться, выхватив клинки?

Мой истинный страх в том, что гнев выльется в безумие - мгновенно, беспричинно, жестоко.

Мой страх?

Или моя надежда?

Невервинтер

И вот я остался один. Я чувствую себя ещё более одиноким, чем после смерти Монтолио много лет назад. Более одиноким, чем тогда, когда решил вернуться в Подземье, в Мензоберранзан, покинув друзей из-за глупой веры в то, что я представляю для них угрозу. Потому как, хоть я был тогда один, но товарищи оставались со мной в моём сердце. Я точно знал, что Бренор, Кэтти-бри и Реджис живы и с ними всё будет хорошо - действительно хорошо, потому, что я оставил их.

Но теперь я совершенно один. Их больше нет, всех до единого. Мои друзья, моя семья.

Кроме Гвенвивар, разумеется. И это многое для меня значит. Она - настоящий и преданный друг, с которым всегда можно поделиться печалями и радостями. Но этого не достаточно. Гвен может выслушать меня, но что я услышу в ответ? Она может разделить мои победы, радости и испытания, но не разделит со мной свои. Познав любовь друзей и семьи, я не смогу заставить себя верить в то, что общества Гвенвивар мне будет вполне достаточно, как тогда, когда я только ушёл из Мензоберранзана.

Моя дорога увела меня из Гаунтлгрима, как когда-то заставила покинуть Мифрил Халл, и вряд ли я когда-нибудь вернусь - во всяком случае, не для того, чтобы взглянуть на могилу Бренора Боевого Молота. Точно также мне не нравилось ходить на могилы Кэтти-бри и Реджиса. Однажды мудрая эльфийка объяснила мне бессмысленность подобных вещей. Она говорила, что нужно воспринимать жизнь, как череду фрагментов. Это великий дар - видеть рассвет и закат веков, но он может стать и проклятьем. Немногие эльфы заводят партнёра на всю жизнь, как это принято у людей, ибо радость от такой дружбы будет недолгой, а горе тяжким грузом ляжет на сердце на сотню, а может и две сотни лет.

«Относись к прощанию с друзьями, как к перерождению, - говорила Иновиндиль. - Отпускай былое и отправляйся в новый путь. Не забывай потерянных друзей, семью, любимых, но не позволяй памяти о них мешать строить новые отношения».

Не раз я вспоминал слова Иновиндиль за последние десятилетия. Сперва, когда Вульфгар покинул Мифрил Халл, затем, когда не стало Кэтти-бри и Реджиса. Я повторял их, словно заговор от ярости, боли, печали... напоминание, что ещё исхожены не все дороги.

Но теперь я знаю - то был лишь самообман.

Я не смог отпустить дорогих сердцу друзей. Я не смог отказаться от надежды, что когда-нибудь снова разрушу логово гигантов вместе с Вульфгаром, или летним днём буду сидеть возле удящего рыбу Реджиса на берегу Мер Дуалдона, или же проведу ночь в тёплых объятиях Кэтти-бри. Я попросил Джарлакса найти их не потому, что действительно верил в его успех, но потому, что был не в силах отказаться от призрака надежды, что смогу вновь испытать те маленькие радости, которые когда-то заставляли меня улыбаться.

А теперь ушёл и Бренор, и Компаньонов из Халла больше нет.

Я был с ним в его последние мгновения. Это был конец. Это был финал. Только вера Бренора поддерживала во мне мечту вновь увидеть Кэтти-бри и Реджиса, и даже Вульфгара, живыми. Лишь его решимость и стойкость заставляли меня верить, что каким-то волшебным образом, они всё ещё могут быть рядом с нами. Путешествие в Долину Ледяного Ветра пошатнуло во мне эту веру (и, безусловно, стало одной из причин, по которой Бренор перестал бороться за жизнь). А тот крохотный огонёк надежды, что ещё тлел в моём сердце, погас в тот миг, когда мой друг вздохнул в последний раз.

И вот я один. Жизнь, которую я знал, подошла к завершению.

Вне всяких сомнений, я чувствую грусть, сожаление о том, чему уже не суждено посториться. Мне постоянно хочется обратиться к Бренору, поведать ему обо всём, что со мной приключилось, но каждый раз я вспоминаю, что его больше нет. И в такие моменты я ощущаю острую боль.

Но есть кое-что ещё, нечто неожиданное, удивительное, сбивающее с толку и даже заставляющее испытывать чувство вины.

Меня действительно терзает вина и страх, порой я чувствую себя последним подонком.

И всё же этого нельзя отрицать.

Как только я оставил за спиной Гаунтлгрим и могилу короля Бренора Боевого Молота, помимо боли, гнева, беспомощности, воспоминаний о произошедшем и терзаний о несделанном, было ещё... облегчение.

Мне стыдно признаться в этом, но отрицать свои чувства - всё равно, что лгать, даже хуже – лгать самому себе. Наконец-то я понял, что всё закончилось. Настало время оставить прошлое позади и двигаться вперёд. Пришло время, как объясняла мне когда-то Иновиндиль, начать всё заново.

Конечно, я вовсе не рад, что Бренор остался в прошлом. Как и Тибблдорф Пуэнт, раз уж на то пошло! Лучше друга, чем Бренор, мне не найти никогда, и я всем сердцем желаю, чтоб он хоть на одно мгновение снова оказался рядом.

Но всё же, я чувствовал облегчение. Я был готов отпустить