— Да, но меня не пускают, — ответил тот и добавил хмуро: — К Маше тоже.

— И меня выгнали, — попыталась подбодрить его Дарья. — Пойдем?

Они вышли из клиники.

— Вас подвести? — спросил младший Топольский.

— Ты же без прав, — покачала головой Дарья. Никита пожал плечами.

— Нет, я лучше на такси. И тебе не советую, — она спохватилась и смягчила слишком сухой педагогический тон. — Ладно, поехали. Если что, штраф буду платить я.

Уже сидя в машине, обратила внимание, как похожи движения отца и сына Топольских.

— Пристегнитесь, — буркнул Никита, и она поспешно потянула за ремень безопасности.

Дарья понимала, чувствовала, что он хочет поговорить, но вообще не представляла, как пойдет разговор.

— Значит, вы все это время знали, что мой папа... — он сглотнул невидимый ком, и она внутренне вся сжалась. — Что мы с Машей можем быть братом и сестрой?

— Вы не... — попыталась она ответить, но он перебил.

— Знали и молчали?

Юлить смысла не было. Она молча кивнула.

Никита так же молча завел двигатель, автомобиль тронулся с места. За всю дорогу они не проронили ни слова. Дарья и хотела что-то сказать, но понимала, что парень прав.

Она тоже виновата. Перед Никитой, и выходит перед Андреем тоже. Стоило признаться, поговорить. Предложить сделать тест.

Если бы, если бы... Столько всяких если.

Никита довез ее до самого подъезда. Дарья открыла дверцу и повернулась к парню.

— Теперь я знаю, что можно было поступить по-другому, Ник. Но Маша тоже была против. Я не могла переступить через нее и рассказать Андрею, кто я такая. Если ты вообще хоть немного можешь представить себя на моем месте. Я тебя сразу узнала, когда ты привел вечером Машу. И мы сразу съехали с квартиры. Но я подумать не могла, что ты учишься в «сотом» лицее. А потом было поздно, мне нужны были деньги ей на операцию.

Профиль Никиты оставался таким де каменным, и она поняла, что ее слова остались неуслышанными. И что дальше говорить бесполезно.

— Спасибо, что подвез, — сказала на прощание, вышла из машины и захлопнула дверцу.

Уже поднималась на этаж, когда на экране обозначился незнакомый номер.

— Дарья Заречная? — спросил в трубке женский голос. — Это Инна Волынская. Я хотела бы с вами встретиться.

Она с трудом, но вспомнила, что Инна Волынская одна из учредителей лицея, в котором Дарья пока еще работает. И в котором ей предстоит отработать как минимум положенные две недели с момента, как она напишет заявление на увольнение.

***

Дарья долго стояла перед зданием лицея, не решаясь войти. Если бы можно было, она бы никогда сюда не возвращалась. Но Волынская уже ждала ее, а затем предстоял урок в «11-Б», о котором Дарья думала с ужасом.

Теперь, когда прошло время, она не представляла, как посмотрит в глаза детям. Она казалась себе грязной, мерзкой. И если они поднимут ее на смех, то как она сможет продолжать урок?

Но все же заставила себя открыть дверь и войти внутрь. Все было как прежде, ничего не изменилось, но Дарья шла как по оголенным лезвиям — каждый шаг причинял мучительную боль.

Поднялась наверх в кабинет директрисы — Волынская сказала, что будет ждать ее там. В кабинете за директорским столом сидела невысокая женщина с короткой стрижкой, слишком ухоженная, чтобы выглядеть на возраст Дашиной мамы. Но без всяких попыток продлить молодость с помощью инъекций.

— Даша, здравствуйте, — она поднялась навстречу, — спасибо, что пришли.

— Я пока еще на вас работаю, — напомнила Дарья, — и мы договорились.

Она села напротив Волынской и заметила, как та волнуется, только не могла понять почему.

— Ты меня не помнишь, Даша? — вдруг спросила та, наклонившись совсем близко. Дарья недоуменно качнула головой.

— Нет... Мы разве с вами встречались?

Волынская помолчала, опустив голову, а затем заговорила быстро, продолжая разглядывать свои руки.

— Я Волынская по второму мужу. Я вышла замуж, когда моему старшему сыну было семнадцать, поэтому Владик не стал его усыновлять. Мой первый муж Одинцов, и наш сын тоже Одинцов. Ты тогда мало с кем общалась, в основном от твоего имени выступали твои родители. Прости меня, прости меня, девочка. Ты только скажи, Машенька может быть моей внучкой?

Дарью будто током ударило.

Одинцов. Это была фамилия Ильи.

глава 30.1

— Ты наверное меня презираешь, — Инна Евгеньевна качнула головой, — и правильно. Я заслужила. Да, я тогда струсила, Даша. А как иначе? Любые деньги готова была заплатить. Николай был недоволен, конечно, но я его упросила. Илья хороший мальчик, я уверена, это все Топольский со Шведовым. Это они его с толку сбили.

Дарья не могла смотреть ей в глаза. Куда угодно смотрела — на стенку, на учебный план, красиво расчерченный аккуратными прямоугольниками. Только не на Волынскую.

Тошно было. А та как будто и не замечала ничего.

— Мы договорились с твоими родителями, а я отправила Илюшу к сестре в Канаду. Николай помог, хоть и ворчал... Ты когда к нам работать пришла, я тебя сразу и не узнала. Ты так изменилась, стала такой красавицей. Это Николай вспомнил. Говорит, того следователя, что дело Даши вел, была фамилия Заречный. Мы тогда тебя сразу взяли, без конкурса. И тебя, и твою девочку. Я по срокам посчитала, что она почти сразу родилась. Я сама себя уговорила, что это его дочка, мужа твоего. Разве он стал бы удочерять после такого...

— Стал, — Дарья задыхалась от слепой ярости, — и удочерил, и имя свое дал. А вы, наверное, удивляетесь, почему я у вас больше денег не запросила, да? Так потому что мне не нужны были ваши деньги. И сейчас не нужны. Если бы я знала, что это ваш лицей, ни за что бы сюда не пришла.

Внутри все клокотало. Она думала, что прошла по конкурсу, с ней тогда они оба собеседование проводили, и Инна, и Николай. Если бы она знала...

— Ты злишься, имеешь право, — кивнула Волынская, — только если бы я знала про Марию, давно бы тест ДНК сделала. Втихую, ты бы и не знала. А теперь тебя прошу, если она наша внучка, разреши ей помочь. У нее проблемы со зрением я слышала...

—