К счастью (если в подобных обстоятельствах уместно использование этого слова), до броска кровавого серпа штурмовики сумели изрядно проредить строй культистов, окружающих часовню. Их лидеров они зацепить не смогли, но и снижение количества рядовых сектантов было Яну на руку. Всегда проще сражаться с одним, пусть даже очень сильным врагом, чем с ним же и с роем всякой мелочи. Которая наверняка умеет пребольно жалить.

Он бросил взгляд на Эдну со свитой. Именно ее он определял как главного противника. Не виконтессу, на которую грешил поначалу, не ее отца, графа Мантайфель, а неприметную девочку из древнего, можно сказать, угасающего рода. Дурнушку, оказавшуюся вдруг сильнейшим одержимым из всех, кого юноше доводилось встречать.

Девушку шатало. Кем бы она ни была, откуда бы ни черпала энергию, какой бы мощи заклинания ни порождала, тело ее принадлежало человеку. И сейчас это тело содрогалось от отката — полного магического истощения, часто наблюдающегося у новичков-одаренных. Похоже, в свой бросок, уничтоживший почти всех нападающих, она вложила всю без остатка энергию, полученную от жертвы.

Виконтесса с отцом выглядели гораздо лучше, но держаться тем не менее предпочитали за спиной Локусты. А когда Ян встал на колено и, морщась от боли в обожженной спине, приложил к плечу приклад штуцера, они и вовсе поспешили ретироваться. Отошли за портал, который продолжал медленно расти и наливаться оранжевым цветом.

Размышлять над странным поведением магов, которые, вообще-то, могли бы легко остановить пулю щитом, юноша не стал. Вместо этого он потянул спусковой крючок, отбросил в сторону разряженную винтовку и тут же поднял другую, оставшуюся от одного из убитых штурмовиков.

Первый выстрел он испортил — его еще немного штормило после применения могущественной магии. Да и стрелял он — всегда это признавал — хуже младшей сестры. Второй попытки ему сделать не дали. Сама Эдна-Локуста лишь взглянула на охотника и тут же спряталась за грудой мертвых тел, которых перебил ее мясник-отец, а на Эссена бросились оставшиеся в живых культисты, до этого проявлявшие полнейшую безучастность к событиям в крипте.

Пришлось стрелять по ним. Расстояние между яростно орущими людьми и охотником быстро сокращалось, но у Яна под рукой было довольно много готовых к выстрелу ружей, из тех, что не были уничтожены кровавым серпом. А на третьем выстреле и София присоседилась к стрельбам.

С огнестрелом она обращалась не в пример лучше старшего брата, от магии не пострадала совсем, а стреляла быстрее и метче. В результате ни один из принявших сторону Ада людей не добежал до них. Последнего она свалила в трех шагах, выпалив ему из пистолета прямо в оскаленное лицо.

— Добиваем тварь? — спросила она, отбрасывая разряженный пистолет и без малейшего отвращения поднимая другой, в рукоять которого вцепилась по локоть отрубленная рука инквизитора из «семерки». Освободила оружие из посмертной хватки, сунула его в пустую кобуру и вытащила шпагу.

Ян считал так же. Он еще раз бросил взгляд на усеянную мертвецами площадку, наткнулся на угасающий, но до сих пор осмысленный взгляд инквизитора. Кивнул ему. Кунц в ответ только веки опустил и чуть дернул уголком губ. Мол, иди уже, не трать время на мертвеца.

— Идем, — сказал он, отворачиваясь. — Надеюсь, Кроты у нее закончились.

Последнее утверждение оказалось правдой. Земля под их ногами не вздыбилась ни разу. Ян и София, двигаясь медленно и осторожно, без препятствий дошли до горящей часовни. Прикончили парочку раненых культистов и двинулись к порталу. По мере приближения к которому почувствовали возрастающее давление, делающее каждый шаг вперед более трудным.

Раньше брат с сестрой никогда не находились так близко к разрыву реальность. В их Валашской Геенне Падшие уже давно не открывали проходов, а к эпицентру, то есть постоянно действующему Пролому, ни они сами, ни их родители по понятным причинам не ходили. В дневниках предков встречались упоминания о том, что ранее предпринимались попытки дойти до центра Геенны, но все они закончились неудачей. Причем даже не марочными баронами — экспедиции всегда направлялись Имперской Канцелярией, точнее, одним из ее отделений.

Понять, что такое воздействие на них оказывает незаконченный портал в Ад, было несложно. Как и преодолеть это самое давление — всего-то и нужно было сосредоточиться на цели и отгонять назойливые мысли, явно им не принадлежащие. Ничего, в общем-то, такого, чего бы они раньше ни делали, считай, как прогулка за Пеленой.

К самому порталу они подошли в полной готовности сражаться с кем угодно — хоть с химерами, хоть с Низшими, хоть с самим Падшим, если последнему вдруг удалось бы проникнуть в вещный мир через настолько маленькое отверстие. Но ничего подобного не случилось, и на месте, на груде тел, принесенных в жертву, они нашли лишь убитого графа Мольтке, но ни его дочери, ни семейства Мантайфель не обнаружили.

— И куда она делась? — недоуменно произнесла София. — Отсюда же некуда бежать.

— Кунц говорил, что с другой стороны от алтарного зала такой же набор помещений, что и с нашей был, — напомнил Ян. — Может, туда?

— Но мы бы увидели!

Юноша только плечами пожал. После всех способностей, что проявила противостоящая им химера, он бы не удивился еще одной. Например, умению становиться невидимой. Поэтому и смотрел по сторонам, ни на секунду не ослабляя бдительности.

— И эти, как их там — Мантайфель! — продолжила возмущаться девушка. — Их тоже нет! В портал, что ли, прыгнули?

Охотник взглянул в сторону горящего провала в другой и совсем не лучший мир. Хмыкнул — было бы неплохо! Решение всех проблем — твари сбежали к своим хозяевам, всего-то делов осталось: закрыть прореху в мироздании, ими проделанную. Тогда можно и отправляться отдыхать. Устал он смертельно.

Тут он обратил внимание на то, чего раньше не замечал — мешало расстояние и повышенное внимание, которое он уделял вопросам выживания. Да и вообще, раньше не замечал за собой способности видеть чужую энергию, не свитую в конструкт. Пока никак не оценивая эту новую возможность, он тем не менее с полной серьезностью проследил за тонким каналом виты, тянущимся от портала куда-то в темноту подземелья.

Подав знак сестре — прикрывай, мол, — он направился по этой чуть светящейся нити прочь от прорехи в реальности. И вскоре обнаружил лежащего на земле человека, от которого эта энергия шла. Еще живого, но изможденного до крайней степени. Щеки этого молодого мужчины ввались, кожа посерела, некогда светлые волосы сделались седыми. Только глаза оставались неизменными — они горели ненавистью и болью.

Увидев Эссенов, человек задергался, но двинуться с места не мог. Кроме того, что его привязали к вбитым в землю кольям, ему еще и подрезали сухожилия на руках и ногах.

— Фон Роа, — без удивления констатировал Ян, за время пребывания в Кенигсберге изучивший портреты, наверное, всех дворян города. — Младший. Эрик, если мне память не изменяет. Мы так и не дождались приглашения от этого семейства.