пик удовольствия, Мияко уже тоже была на грани, а её стоны сменились на писк, и сама она уже не пыталась хоть как-либо держаться на ногах, полностью отдав мне контроль над всем её телом и желая лишь побыстрее кончить во второй раз.

Несколько моментов и под конец я уже вхожу всем членом в её киску, начиная заполнять и её лоно семенем. Мияко же лишь тихо попискивала, содрогаясь всем телом и особенно — своей киской, которая будто сознательно пыталась выжить из меня совершенно всё, не допуская возможности, оставить и каплю.

Пара секунд и я могу спокойно дышать, а бурный поток перестал хлестать из моего члена. И ощутив это, я начал выходить из киски Мияко, а вслед за моим членом из её киски выходили и капельки семени, эротично стекая по ней и капая на маты.

А вот когда я отпустил руки Мияко, она даже не попыталась что-либо ими делать, просто завалившись на бок.

Глава 25 — Перед и после внедрения инжектора — Тридцатое и тридцать первое июля

После того, как мы с Мияко вдоволь уладили все наши разногласия посредствам удовлетворения друг друга, оставалось меньше двух часов, чтобы отойти от нашего небольшого, но крайне энергичного и выматывающего марафона, а после — привести себя в порядок и принять душ, потому что время уже подходило к назначенному её дедушкой сроку, по окончанию которого нам нужно было явиться в клинику, где меня должна была ожидать личная палата, специальное оборудование и лучшие врачи, с конечно же самим инжектором.

Но, на моё удивление, Мияко, которая после нашего «марафона» не могла подняться на ноги минут десять, а после ещё просила донести её до душа, потому что сил толком не было, а ноги до сих пор тряслись, оказалась этого мало и она крайне настойчиво требовала продолжение «марафона», который в итоге прошёл прямо в душе и затянулся на все двадцать с лишнем минут, по окончанию которых мне пришлось помогать ей мыться, а после ещё и одеваться, и краситься.

А дальше уже следом шло такси. И конечно же, не обычное, а премиальное, ибо статус не позволяет ехать на таком, да и что куда важнее — такое не понравится её дедушке.

Так что пришлось вызывать самое дорогое такси из возможных. И оплачивать это, естественно, пришлось мне в одиночку — благо были баллы за занятое второе место на втором особом экзамене.

Вот так потратив изрядное количество денег и простояв в токийских пробках больше получаса, мы наконец-то добрались до самой клиники.

Кстати говоря — даже простого внешнего вида клиники более чем хватает, чтобы показать её уровень: с виду, совершенно новое многоэтажное здание, этажей в двадцать; огромные окна, стоящие в каждом номере; большая автоматическая входная дверь; ну и невероятных размеров светодиодная вывеска на крыше здания.

С одной стороны вполне минималистично, а с другой — сразу понятен местный уровень.

Идеальное сочетание.

Выйдя из такси, мы направились к дверям, стоило нам подойти к которым, как они сразу же сами открылись, пропуская нас внутрь и открывая вид на явно крайне дорогой интерьер клиники: белые диваны, расставленные по сторонам; небольшие прозрачные столики, стоящие рядом с диванами; такой же белый, как и диваны, ресепшен; ну и несколько зацветающих цветков, стоящий то тут, то там для разбавления обстановки.

Пройдя внутрь, мы направились к ресепшену, а пока мы шли — я рассматривал местных обывателей, почти каждый из которых был в, очевидно, крайне дорогих и строгих, деловых костюмах. Впрочем, даже без этой официальной одежды, одного выражения их лиц, с острыми и мрачными взглядами хватало, чтобы понять, насколько они высокого полёта.

Стоило нам подойти к ресепшену, как работник клиники сразу же довольно почётно поприветствовал нас с улыбкой на лице и даже с поклоном, а после — продиктовал этаж и номер комнаты, в которой и будет происходить эта небольшая операция. И сделав это, в конце указал рукой в сторону лифта и следом сделал ещё один уважительный поклон.

Проследовав в указанную им сторону, мы пришли к лифтам, коих тут целых три — и это с только с одной стороны. Можно сказать, нам повезло — один из лифтов был на первом этаже, и нам не пришлось его дожидаться.

Зайдя в него и выбрав нужный этаж, мы, совершенно без разговоров, доехали до него под тихую и меланхоличную музыку.

А уже выйдя из лифта, сразу же встретились взглядом с дедушкой Мияко, который в этот момент разговаривал о чем-то с врачом в стандартном белом халате.

Подходили мы со стороны спины врача, так что я успел услышать обрывок его фразы, адресованный дедушки Мияко.

— ... я надеюсь, вы знаете, на что идёте.

— Знаю. От вас же нужно лишь сделать всё то, что требуют, и желательно — сделать это молча, — проговорил он, смотря на приближающихся нас.

Врач, очевидно, заметил его взгляд, а после и вовсе услышал наши шаги сзади, поэтому кивнул, давая понять, что он всё понял и тема закрыта.

— Я верно понимаю, что ты не передумал, раз явился сюда?

— Именно так, — кивнул я в подтверждение.

— Тогда заходите, и начнём, — указал он глазами на открытую дверь палаты.

И когда я уже собирался ступить в палату, врач выставил свою руку, перекрыв мне проход.

— Прошу прощения, но я обязан убедиться, что пациент сам идёт на эту операцию, осознавая все риски, — говорил он, нервничая, отчего его голос и тело нескрываемо дрожали.

Дедушке Мияко это не понравилось настолько, что даже на его обычно полностью спокойном и незаинтересованном лице вздулись вены, а кулаки сжались, как и зубы, которые чуть ли не издавали скрежет.

Врач явно его боялся. Боялся, но при этом смотрел мне в глаза и продолжал говорить, на что изначально и решился:

— Дело в том, что в данной операции есть высокий риск провала, в следствии которого пациент более не сможет никогда владеть EMF-ом.

— Я это знаю.

— Уверен, что это так. Но дело тут в другом.

«На самом деле вариантов тут довольно мало и все они довольно очевидные, но всё же пускай он выскажется.»

— И в чём же конкретно?

— В применяемом инжекторе.

— Вы переходите границы, — лаконично, но с невероятной строгостью произнёс дедушка Мияко, вмешавшись в наш разговор и в это же время беспощадно испепеляя врача своим взглядом,