Я посмотрю вверх по течению.

Беспредельная заводь напирает на плотину. Плотина выгибается ей навстречу, упираясь на сорок семь быков. Тихая заводь бьет в глаза сиянием, а страшный вес воды, скопившейся на протяжении ста километров, весь этот страшный вес удерживает собою плотина.

Я переведу дыхание.

Может быть, в эту минуту через реку будет перелетать смелая птица. Следя за нею взглядом, я обернусь к Правобережью.

Солнце уже зашло. Сквозь розовое море зари блестит звезда. Вспыхивают огоньки нового города, а вон новые сады, и только водокачка такая же, какою она была два года тому назад в голой степи!

Наступит ночь — я обернусь к Левобережью.

Дует ветерок, несет гарью. Откуда этот запах? Ветер прошелся по степи Левобережья, по ее хлебам и травам. Из-за Мелитополя, из-за Гуляй-Поля, что ли, долетел тот ветерок? От степей ли, когда-то истоптанных конями, избитых тачанками Махно? Да, конечно же оттуда! Да это же запах кизяка, кизячного дыма! Как, откуда он теперь?

Я вспомню гарный запах когдатошнего украинского села, вспомню Потылицу, вспомню Калагана, окрики десятника Демушниченко — и ухмыльнусь с затаенной радостью: хотя и «лядащий», — а все-таки, хлопцы, наша юность умела и мечтать и делать!

У ОКНА И НАД КНИГОЙ

ИГРА

Вся их игра состояла в том, что, выйдя за ворота, они говорили прохожим: «Здравствуйте!»

— Здравствуйте! — говорили они, две маленькие девочки, и ликовали, когда слышали в ответ:

— Здравствуйте! Здравствуйте!

Получилось это неожиданно, но сразу же стало понятно, что необыкновенная игра очень интересна. Сама по себе выдумка, одна лишь эта выдумка стоила многого: за воротами обращаться к взрослым незнакомым людям, получать от них ответ — от этого захватывало дыхание!

Когда одна из девочек в первый раз сказала прохожему дядьке «здравствуйте», другая испытала легкое чувство страха, хотя прохожий приветливо ответил им. Удача ободрила девочек, и вскоре они, раскрасневшиеся и оживленные, не пропускали никого.

Я подумал: ведь это не так просто. Значит, есть у ребят инстинктивное доверие к чужим людям, без чего едва ли получилась бы у них эта игра.

Вот только что они приветствовали какую-то жизнерадостную пару, получили ответное «здравствуйте, здравствуйте», улыбку, приветливый взмах руки — и были страшно довольны, что прохожие, удаляясь, все еще оглядываются и помахивают им руками.

Однако уже приближалась новая компания прохожих, и девочки, взявшись за руки, готовили новую веселую встречу.

Когда компания молодежи поравнялась с ними, они сказали бойко и счастливо:

— Здравствуйте!

Они как бы заново прислушивались к этому чу́дному слову.

— Здравствуйте! — повторили они, не слыша ответа.

Но компания шумно прошла мимо, не ответив игрой на игру.

Девочки замолкли и, постояв еще минутку у ворот, продолжая держать одна другую за руку, так же молча повернулись и перешагнули через порог калитки.

У ОКНА

Улица у нас узкая, тихая.

Палисадник для детей разбит перед нашим домом.

Смотрю как-то из окна. В палисаднике играет мальчик. Ему года три. Он и палку нашел, и камень, и вот начал складывать камни в кучу, посыпать их песком, прибивать палкой.

Он и так посыпал, и этак. Потом собрал песок в ведерко и высыпал его обратно. Потом опять собрал и опять высыпал.

Все было очень интересно и нужно.

Своим делом мальчик занимался с очень серьезным видом. Чудный мальчик! Бессмертная игра!

Еще раз подивился я тому, как немного нужно для свободного детского ума, как счастливо их воображение.

Вот мальчик построил крепость и, довольный незатейливой постройкой, отступил на шаг. Стены крепости, однако, осыпались и здесь и там. Мальчик решил утолстить их. Он деловито оглянулся, где бы еще добыть песку, и вдруг остановился взором на одной точке, очарованно замер, опустил руку с ведерком, потом другую — с совком. Он смотрел не на дорожку палисадника, не на кучу песку, а куда-то в сторону, через мостовую.

Улица у нас узкая.

Я заметил даже, что мальчик слегка побледнел.

Он вернулся к своей игре, но игра расстроилась. Он то и дело оглядывался туда, где что-то привлекло его внимание.

Нет, он не мог продолжать игру. Мальчик тихо опустил на землю ведерко, положил совок, еще раз оглянулся и, виновато счищая со своих ладошек песок, как-то бочком, растерянно и смущенно вышел из палисадника.

Я высунулся из окна, заглядывая через улицу, наискось, туда, куда только что смотрел малютка.

В раскрытом окне дома сидел большой вислоухий сеттер. Пес добродушно провожал глазами мальчика, вдруг прервавшего свою игру…

Боже мой! Так вот кто испугал его. Да, да, ему теперь было не до игры; еще раз оглянувшись, мальчик вдруг побежал, а пес ударил хвостом по подоконнику и, выше подняв голову, резво тявкнул — раз и другой…

Теперь судите: мог ли я завидовать еще неопытному воображению ребенка?

ЗАТРУДНИТЕЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

Конечно, не редкость дружба собаки с кошкой, хотя и тут есть над чем призадуматься. И дружба дворняжки Белки с рыжей безыменной кошкой из нашей квартиры ничем особенным не примечательна: подружились у общей кормушки.

Но вот интереснейший случай произошел на моих глазах.

Как всегда, чистенькая остроухая Белка увязалась за мною уже на пороге, и только мы вышли с лестницы во двор, одновременно два кота метнулись от Белки. Куда уж тут — Белка за ними! Настигает. Несутся. И в этот момент откуда-то из ниши подвального окна выскочила наша рыжая, и вот она уже на том же курсе, в одной компании с теми двумя, видно только, как взлетают на бегу три кошачьих зада.

Белка опешила.

Нет, нужно было видеть ее выражение!

Я не сказал бы даже, что Белка растерялась. С ней произошло что-то другое.

Мгновенно. Удивительно.

Кошки — разом все три — опять нырнули в какой-то вонючий подвал, но рыжая, несомненно, успела заметить, что Белка как ни в чем не бывало обнюхивает камень, брошенный на асфальте двора.

— Белка! — восхищенно воскликнул я.

Только косит глазом.

Очень симпатичная собачка.

СЛЕЗЫ МУЖЧИНЫ

Мой сосед Сережа был убежден, конечно, что плачут только девчонки. И в самом деле, он никогда не плакал. Велико было его удивление, когда однажды мать сказала при нем по какому-то поводу:

— Это слезы мужчины.

Что это — слезы мужчины? Какие же это особенные слезы?

Мать, однако, не умела объяснить Сереже, что это за слезы, а только улыбнулась.

— Придет время — сам поймешь.

А время, оказывается, уже стояло за дверью.

В тот же день Сережа принес из школы свою первую отметку, и это была тройка. Тройка по письму.

Сережа вошел потрясенный и тихий. Не щегольнул новеньким портфельчиком