СМЕРТЬ ФАШИЗ… — провозглашают большие черные буквы (простой мотив гармошки разрастается в оркестровую сюиту… переходя в могучий хорал, проникнутый боевым духом).

На крыше уже развевается чехословацкий флаг, первый в деревне.

II. ЛЕТО — ОСЕНЬ

22 КАРТИНА

Монтаж

На фоне развевающихся знамен или звонящих колоколов появляются — как бы из глубины — слова:

СЛОВАЦКИЙ

НАРОД

ВОССТАЛ.

23 КАРТИНА

Кабинет тактической группы

На стене — военная карта центральной Словакии.

Капитан Подгорец втыкает цветные значки, отмечая линию фронта.

— Что ж, выглядит это неплохо, — довольно говорит полковник Кропач. — Держимся, и это главное.

— Мобилизация прошла очень хорошо, — замечает майор Вайда.

Полковник подходит к карте.

— Да, — говорит он задумчиво. — Но численное превосходство — это численное превосходство. А против численного превосходства действенна только оборона.

— И у обороны есть свои минусы, пан полковник, — откликается капитан Подгорец. — Обычно она губит любое восстание.

— Кто вам это сказал?

Капитан колеблется.

— Это сказал Ленин, пан полковник.

Полковник поднимает мохнатые брови.

— Ленин?.. Не знаю. Я солдат, а не политик. И я не шахматист, который ходит в кафе играть в шахматы, пан капитан. Возможно, там и оправдывается принцип, что наилучшая оборона — это нападение. — Он раздраженно хлопнул рукой по краю карты. — Но это вам не шахматы, дружище! Военный план восстания рассчитан на использование всех оборонительных возможностей гористой местности. Уж не хотите ли вы сказать, что это не оправдано в стратегическом отношении?

— Этот план — также и ваше произведение, пан полковник, — сдержанно ответил Подгорец. — Позвольте поэтому не высказывать мнение о нем.

Он берет бумаги и, козырнув, уходит.

— Вот, полюбуйся, — говорит полковник. — Гитлер послал против нас отборные дивизии СС, а он хочет воевать против них цитатами из Ленина.

— В общем-то он способный малый, — заключает майор Вайда. — Но может быть, его недостаточно используют здесь, в канцелярии…

Они обмениваются быстрым взглядом.

— Ты прав… — задумчиво отвечает полковник Кропач. — Не будет вреда, если он проверит свои теории на практике.

24 КАРТИНА

Цех в железнодорожных мастерских

Бронепоезд, свежепокрашенный, в сине-желто-коричневых разводах, готов отправиться в путь.

Около поезда выстроились команды вагонов.

Капитан Подгорец, командир бронепоезда, останавливается около группы из пяти солдат.

Первый встает по стойке «смирно».

— Сержант Балог, командир пулеметчиков вагона.

— Ты из той бригады, которая сваривала броню?

— Так точно, пан капитан.

— Ну, посмотрим, как вы поработали, — улыбнулся Подгорец, постучав по броне костяшками пальцев. — Кто из вас уже ездил на таком поезде?

Никто не отвечает.

Ни солдат Матуш Сиронь.

Ни солдат Пирш, бывший партизан.

Ни солдат Вендель, бывший коммивояжер.

Ни молодой доброволец Чилик.

— Это лучше, чем обычный поезд, — говорит капитан. — Тут ведь броня толщиной в семь миллиметров, и не надо платить за проезд.

Солдаты улыбаются: они оценили, что командир таким способом подбадривает их.

И лишь двое смотрят хмуро — солдат Пирш и солдат Сиронь.

— Есть какие-нибудь вопросы?

Пирш тотчас выступает вперед.

— Прошу перевести меня в другую команду.

— Причина?

— Личная, пан капитан.

— Что ж, потом посмотрим… а сейчас уже нет времени, — отвечает Подгорец и обращается ко всем. — Немцы жмут вверх, на Кремницу. Мы должны помочь, надо поддержать нашу пехоту.

Он оглядывает своих пулеметчиков.

— Ну как, ребята, справимся с этой работой?

25 КАРТИНА

Штаб дивизии СС

Оберштурмбанфюрер СС Штумпф, склонившись над картой, разложенной на столе, констатирует:

— Сплошь горы, долины… коварный рельеф. Непросто будет ликвидировать это восстание.

Оберштурмфюрер Риттер удивленно поднял брови.

— Восстание? Герр оберштурмбанфюрер…

— Да, я знаю, мы называем это путчем. А этих людей бандитами. Мы всегда говорим так, Риттер… — Сняв очки, он трет глаза. — В Польше… в Югославии… в Греции… Франции… в каждой оккупированной стране.

Усталость на его лице сменяется твердостью, голос вновь звучит жестко.

— Но никогда нельзя забывать, что за каждым организованным сопротивлением всегда стоят наши главные враги — коммунисты.

Штумпф снова склоняется над картой.

— И здесь тоже так. Впрочем, в этом вы убедились на собственной шкуре, Риттер, — не удержался он от колкости.

Его палец вдруг ткнул в точку на карте, отмеченную цветным кружком.

— Hier. Здесь вам представится возможность, — Штумпф бросает на Риттера быстрый взгляд, — реабилитироваться, герр оберштурмфюрер.

Риттер замирает по стойке «смирно».

— Я воспользуюсь этим шансом, герр оберштурмбанфюрер.

26 КАРТИНА

Долина Грона

На крутых горных склонах — первые краски осени.

Бронепоезд по узкой долине Грона идет вниз.

Он состоит из шести вагонов: два орудийных, один пулеметный, одна платформа, один с зенитным орудием и комплектом запасных рельсов и один вагон технической команды, в котором установлен тяжелый пулемет.

И паровоз, покрашенный так же, как и вагоны.

В будке, укрытой слоем брони, два знакомых лица — машинист Гудец и его кочегар.

Двери печи раскрыты, машинист и кочегар обливаются потом.

— Следи за огнем, Ямришко, — напоминает Гудец. — Увидят немцы дым, так первым делом будут целить в нас, чтобы вывести из строя поезд.

— Кукиш они увидят, а не дым, — коротко отвечает кочегар.

Над трубой паровоза лишь слегка дрожит горячий воздух, и никакого дыма; они идут в бой, как говорится, с чистым огнем.

27 КАРТИНА

В пулеметном вагоне

Сквозь щели бойниц, словно щупальца, проникают лучики света, они словно обшаривают людей и оружие.

В вагоне тесно, неудобно, обстановка производит гнетущее впечатление; солдаты сидят на низкой скамейке и молча курят.

Пирш и Сиронь постарались сесть как можно дальше друг от друга.

Солдат Вендель, образцово остриженный «под горшок», разложил на коленях белый носовой платок, на нем — пилка и ножнички: он спокойно и сосредоточенно занимается маникюром.

Доброволец Чилик с любопытством наблюдает за его действиями — такого он никогда не видывал.

— Что это вы делаете, пан Вендель?

— Я вижу, парень, что обычная гигиеническая процедура тебе в диковинку, — неторопливо отвечает коммивояжер. — Но не забывай, что хороший солдат; всегда и во всем соблюдает чистоту, с головы до пят. А это — в случае ранения — уменьшает возможность заражения крови.

Все слушают молча. Оказывается, у резервиста Венделя — устоявшиеся взгляды. И только Винцо Пирш ворчит:

— Не бойся, тебе