— Анна Карловна, убедительно прошу, уделите мне пару минут вашего бесценного времени. Нужно поговорить.

— Я не консультирую на ходу, — сказала, как отрезала, строгая дама, пытаясь вырвать руку. — Если у вас какие-то проблемы, милости прошу в клинику, там вам окажут высококвалифицированную помощь.

— Мне не нужна ваша помощь, — развеял я заблуждение целительницы. — А вот без моей консультации вы можете не добраться до города, где вас ожидают страждущие и болящие. Хотя бы ради них выслушайте меня.

Анна Карловна внимательно посмотрела мне в лицо, её брови нахмурились, на лице отразилась внутренняя борьба. Наконец она спокойно, констатируя факт, сказала:

— Вы не просто друг Саши. Тут что-то другое.

Мне осталось только кивнуть, удивляясь прозорливости женщины. Хотя, ничего удивительного, профессии лекарь и сыскарь близки, они обе требуют от человека определенных навыков чтения людских душ.

— Вы правы, — мягко, пытаясь скрасить негативное впечатление, сказал я. — Мажеровский нанял меня, дабы обеспечить безопасность обитателей замка. Ну и разумеется, гостей. По крайней мере, пока гость находится в замке, — честно добавил я.

Я в ней не ошибся. Долгая врачебная практика научила её мгновенно выбирать из множества вариантов верное решение.

— Ну, хорошо, — сказала она, опуская тяжелый саквояж на пол. — У вас три минуты.

Но я подхватил саквояж и предложил целительнице.

— В три минуты уложиться не обещаю, но пока Азар наводит лоск на бока вашего магбиля, думаю, успею изложить суть проблемы. Но не стоять же нам на пороге, мне совесть не позволяет держать прекрасную женщину в столь некомфортных условиях. Давайте пройдем в мою комнату, я вас вином угощу из подвала Мажеровского. Самым лучшим, уж мне поверьте.

Анна Карловна иронично хмыкнула в ответ на мое предложение.

— Ну, хорошо, настойчивый вы мой, давайте пройдем в вашу комнату. Но вино я пить не буду, так и знайте. У меня еще впереди дорога домой, оказаться в собственной клинике в качестве пациента у меня нет ни малейшего желания.

— Как я вас понимаю, — закивал я, показывая Анне Карловне дорогу. — Ведь вас не сможет лечить самый лучший специалист клиники.

— Это кто же? — нахмурилась она.

— Вы, конечно!

Наконец-то удалось растопить ледок отчуждения, Анна Карловна улыбнулась одними уголками губ в ответ на откровенную лесть, а взгляд карих глаз заметно потеплел. Я гостеприимно распахнул дверь комнаты, пропуская целительницу, и сам себя похвалил, за то, что, следуя советам хорошей морской практики, содержу комнату в относительном порядке. По крайней мере, не приходится краснеть перед неожиданной гостьей.

— Анна Карловна, скажите мне, что с Мажеровским? — спросил я напрямик, устроив целительницу в кресле.

— Существует такое понятие, как врачебная тайна, и ничто не заставит меня нарушить её, — ответила она со срывом, даже вызывающе. В глазах вновь мелькнула льдинка недоверия. Так, похоже, не я первый задаю этот вопрос.

— Кто еще интересовался здоровьем Мажеровского?

Целительница нахмурилась, отняла у меня саквояж и водрузила себе на колени, словно пытаясь спрятаться за ним от неприятных вопросов. Я заметил, как побледнели костяшки пальцев, вцепившихся в ручку саквояжа. Пришлось вкратце обрисовать сложившуюся ситуацию, в том числе и причину, по которой за информацией пришлось обращаться к ней. Я же не виноват, что Мажеровский столь болезненно реагирует на любые вопросы о собственном здоровье.

И опять я убедился, что мое первое впечатление о целительнице оказалось верным. Она не стала задавать глупых вопросов, а четко и толково ответила на все интересующие меня вопросы:

— Интересовались здоровьем Саши люди, приближенные к Скорпио, якобы по собственной инициативе. Пришли в клинику, представились Сашиными друзьями, выразили беспокойство по поводу его здоровья, мол, после несчастного случая в его поведении появились странности…

Я кивнул.

— Да, Мажеровский говорил мне, что какой-то эксперимент не удался.

— Это мягко сказано. Тот эксперимент имел для Саши самые фатальные последствия. Вы в курсе, что ему теперь нельзя ни под каким соусом ворожить? Присматривайте за ним, он же, как дитя малое, — сказала Анна Карловна, вновь опуская саквояж на пол. — А люди те мне не понравились, какое-то напряжение в их поведении меня насторожило, поэтому я ограничилась общими фразами и ничего такого, что не известно людской молве, они от меня так и не узнали. В итоге они, уходя в большом раздражении, порекомендовали мне держать разговор в тайне, особенно от Саши. Якобы, чтобы не волновать больного.

— И вы послушались? — с улыбкой спросил я.

— Я всегда сама решаю, как поступать, — гордо вскинув голову, заявила целительница. — И всякие сомнительные личности мне не указ.

Сказано с намеком, который я демонстративно не заметил. Послышался сигнал магбиля. Азар дает знать, что все готово к отправлению.

— Ваше время вышло, — сказала Анна Карловна, подхватив саквояж и направляясь к дверям. Но я не позволил ей уйти вот так, не попрощавшись.

— Даже не думайте. Пока я не договорю, вы отсюда не выйдете. Если, конечно, вы хотите благополучно вернуться к своим пациентам.

Последняя фраза ей явно не понравилась.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что на обратном пути вас ждет встреча, скорее всего, неприятная. Но если вы будете четко следовать моим инструкциям, все разрешиться благополучно.

Окинув меня тяжелым взглядом, целительница вернулась в кресло и вновь отгородилась саквояжем.

— Проблема в том, — перешел я непосредственно к делу, — что вас на обратном пути, скорее всего, остановят, и опять будут задавать вопросы о самочувствии Мажеровского. И обо мне. Не показываете вида, что ждали этой встречи, ведите себя непринужденно, может с легкой тенью удивления…

— Молодой человек, — с грустью перебила она меня. — Давно минуло то время, когда меня можно было чем-то удивить. За долгую практику я такого насмотрелась…, — она махнула рукой, не вдаваясь в подробности.

— И все-таки, — продолжил я настаивать на своем. — На вопросы отвечайте спокойно, особо не упрямьтесь, но в ответах будьте осторожны и расчетливы. Главное – это ваша основная заповедь «Не навреди».

— Я о ней никогда не забываю, не переживайте, — сухо ответила она.

— Замечательно. По Мажеровскому отвечайте: находится в добром здравии и твердой памяти, как любой нормальный человек, может забыть о каком-то пустяке, но это его не угнетает, скорее наоборот. Все что нужно, он помнит очень хорошо, а прочие пустяки его не интересуют.

Целительница щелкнула замком саквояжа. На свет появилась склянка с прозрачной жидкостью.

— Молодой человек, вас не затруднит подать мне стакан?