с дозорной башни освободили нас от подозрений. И вердикт гласил, что произошло преднамеренное убийство неустановленным лицом или неустановленными лицами.

Пакстон же настолько оказался одиноким, что все расспросы о его родных ни к чему не привели. А я с тех пор больше никогда не был ни в Сибурге, ни близ него.

Званый вечер

Любимой темой старых романов является описание зимнего вечера, где близ камелька пожилая дама повествует деткам о привидениях и феях, а детки трясутся от страха. Но, о чем именно рассказывают они, нам остается неизвестным. Единственное, о чем мы узнаем, что речь идет о призраках в простынях с глазами, круглыми, как блюдца, и – что еще сильнее заинтриговывает – о «скелетах» (Оксфордский словарь утверждает, что сие выражение возникло аж в 1550 году), но, что там происходит с ними, остается в тайне.

Эта загадка мучила меня много лет; но как ее разгадать, я никак не мог придумать. Тех пожилых дам давно нет на свете, а фольклором в Англии стали заниматься довольно поздно, и большая часть бабушкиных сказок в памяти не сохранилась. Тем не менее не все развеялось, как дым, и с помощью оставшихся обрывков историй да воображения можно сочинить картинку такого вечерочка, образцы которого в таких трудах, как «Беседы по вечерам» миссис Марсет, «Диалоги об эмоциональном складе ума» мистера Джойса и «Философия развлечений как серьезная наука» кого-то там, ставят перед собой цель уничтожить заблуждение и сверхъестественное путем их замены практичностью и истиной примерно следующим образом.

Чарльз. Папочка, я полагаю, что теперь понимаю действие рычага, которое ты столь любезно объяснял мне в субботу, но размышлении о действии маятника привели меня в тупик. И вот я все гадаю, почему, когда его останавливаешь, часы перестают идти.

Отец. Так это ты, юный грешник, сломал часы в холле? А ну-ка подойди ко мне! (Нет, это в текст каким-то образом вкралась пометка на полях.) Что ж, мой мальчик, несмотря на то что я не целиком одобряю проведение тобой экспериментов без моего присмотра, так как подобное может привести к порче ценного имущества, я все же постараюсь наилучшим образом объяснить тебе принцип действия маятника. Принеси из моего кабинета бечевку – она лежит в письменном столе – и попроси кухарку, чтобы она была так добра и одолжила тебе разновесы, которыми она пользуется в кухне.

Покинем их.

Как от отличается от вышеприведенной сцены тот дом, куда еще не проник свет Науки!

Измученный долгой охотой на куропаток и насытившийся хорошей едой и напитками, сквайр похрапывает неподалеку от очага. Ею старая матушка сидит поблизости с вязанием, а у ее колен примостились детишки (Чарльз и Фанни, но не Гарри с Люси, они не выдерживают подобных сказок).

Бабушка. Ну дорогие мои, сидите тихо, а то еще пату разбудите. Вы ведь знаете, что тогда будет.

Чарльз. Знаем-знаем: он чертовски разозлится и отправит нас спать.

Бабушка (перестает вязать, произносит суровым голосом). Что такое? Как тебе не стыдно. Чарльз! Нельзя так говорить Я хотела вам рассказать одну историю, но раз ты употребляешь такие плохие слова, то не буду. (Сдержанные восклицания: «Ну бабуля!») Тише! Тише! Теперь вы точно разбудите отца!

Сквайр (еле ворочая языком). Послушай, мама, если ты не угомонишь этих щенков…

Бабушка. Да, да, Джон! Это очень плохо. Я говорила им, если это повторится, они тут же отправятся спать.

Сквайр снова впадает в спячку.

Бабушка. Вот видите, дети, что я вам говорила? Ведите себя хорошо и сидите тихо. Вот что я вам скажу: завтра вы пойдете за ежевикой, и, если вы принесете полную корзину, сварю вам варенье.

Чарльз. Ой, бабуля, свари! А я знаю, где растет самая лучшая ежевика – я сегодня видел.

Бабушка. И где же, Чарльз?

Чарльз. Да на маленькой тропинке, которая у дома Коллинза.

Бабушка (перестав вязать). Чарльз! Не смей даже ягодки сорвать на этой тропинке. Разве ты не знаешь… да откуда тебе ж знать-то… о чем я только думаю? В общем, слушайся меня…

Чарльз и Фанни. Но почему, бабуленька? Почему нам нельзя ее рвать?

Бабушка. Тише! Тише! Ладно, я вам расскажу, только не перебивайте меня. Дайте-ка припомнить. Когда я была маленькой, у этой тропинки была дурная слава, но почему-то об этом все давно позабыли. И однажды… Боже мой, да, был такой вечер, как и сейчас… я пришла домой к ужину и сказала своей бедной мамочке… летний вечер то был… я рассказала ей, где гуляла и что была на этой тропинке, и спросила ее, почему в одном месте у этой тропинки растут смородина и крыжовник. И как же она рассердилась! Стала меня трясти и даже отшлепала, а потом и говорит: «Ты – непослушная, непослушная девочка, я ведь двадцать раз запрещала тебе даже ступать на эту тропинку! А ты опять туда забрела, да еще когда ночь на дворе!», ну и тому подобное. А когда она перестала ругаться, я была так ошеломлена, что не могла и слова произнести, но убедила ее, что впервые слышу об этом, и то была истинная правда. А затем, так как она очень расстроилась, что была со мной груба, она после ужина все мне и рассказала. И после я часто слышала ту же историю от стариков, да и потом у меня и свои есть причины, чтобы ой верить.

Так вот, там, где тропинка кончается… справа или слева, сейчас вспомню… слева… растут кусты, потом идет заброшенный участок, вокруг которого старый сломанный забор, и там же смородина и крыжовник… вернее, были когда-то… я много лет там не была. То есть когда-то там стоял, конечно, дом, и в этом доме еще до того, как я появилась на свет, жил человек по имени Дэвис Я слышала, что родом он был не из наших мест, и действительно с таким именем никто больше здесь не живет, во всяком случае с тех пор, как я себя помню. И жил этот мистер Дэвис один и очень редко появлялся на людях и никогда не работал – наверное, у него имелись деньги, которых ему хватало на житье. Но по базарным дням он ездил в город и забирал письма с почты, когда приходил почтовый поезд. И вот однажды вернулся он из города в такой вот день и привез с собой молодого человека. И этот молодой человек стал с ним жить и повсюду с ним ходить, но был ли он слугой мистера Дэвиса