Пятьдесят человек, уворачиваясь от бросаемых в них куклами камней, пытались попасть из луков в мишени, стоявшие в сотне шагов. При этом их прицелу мешали стоявшие посередине пары спаррингующих.

Те размахивали вовсе не тренировочным оружием, а тем, с каким пойдут в бой. И от этого песок под их ногами уже давно побагровел.

— Отряд! — грохнул Догар, и тут Хаджар, зажав уши, понял, что все это время старший офицер общался с ним шепотом.

— Старший офицер! — не прерываясь, хором поприветствовала тысяча людей.

— Распорядок дня такой, — вновь перешел на шепот Догар, спешащий к сложенным пирамидой бревнам длиной метров семь и диаметром сантиметров двадцать. Он, присев, при помощи ремней взвалил на плечи сразу пять таких. — Сначала два часа бега с бревном. Пять минут отдых на то, чтобы выпить отраву лекаря.

Хаджар посмотрел в сторону. Там, в тени, со свитком в руках сидел ученый. Рядом с ним стояла бочка с дурно пахнущим варевом.

— Она восстановит силы и немного подлечит. — Догар попробовал вес, присел и добавил еще одно “поленце”. — Потом два часа на полосе препятствий. Пять минут отдых. Два часа спарринга. Пять минут отдых и в заключение пятнадцать минут с бревном. Пять минут — и самые здоровые несут самых пострадавших к лекарю.

Догар поднялся. Он выглядел как атлант, подпирающий небо. И, что однозначно внушало уважение, он собирался пройти тренировку вместе с подчиненными. При этом выполняя намного больше, нежели они. Тем самым мотивируя и подавая пример.

Догар оказался именно таким старшим офицером, каким и должен быть армейский чин.

Хаджар присел рядом с пирамидой из бревен. Он, укрыв шею и спину одним из заготовленных валиков, схватился за ремни и рывком вкатил на плечи снаряд. Уже начав подниматься, он услышал довольно грозное предупреждение.

— Еще раз забудешь мои слова, помощник, оставлю без лекарского варева. Для начала, раз ты такой хлюпик, сжалюсь — двойную норму будешь выполнять. Но скоро жди тройной. А теперь — резче ногу, прямее спину, следи за дыханием!

Последние резкие выкрики адресовались воинам. Те сразу посуровели лицами и поспешили вокруг плаца следом за Догаром, бежавшим так, будто не взвалил на плечи едва ли не тонну.

Хаджар, обливаясь потом, плелся в самом конце. Каждый круг давался ему так тяжело, что он буквально слышал, как в висках стучит его сердце. И все же он бежал.

Бежал “отсюда и до обеда”. Считать круги было бесполезно, и потому, чтобы улучшить свою тренировку, он пытался уследить за движениями каждой из кукол на полосе препятствий. Сквозь пот и боль получалось плохо. Но Хаджар был готов тренироваться даже не вдвое больше, а втрое.

Он помнил, что талант могут одолеть лишь крепкая воля и упорные, титанические тренировки.

Поэтому, когда два часа спустя спаррингующие и “бревенщики” поменялись местами, он все еще таскал бревна.

Когда все плевались от варева, он таскал на плечах бревна.

В какой-то момент из бегающих остались лишь они с Догаром. Старший офицер выглядел таким же свежим, как и поутру, а Хаджар чувствовал, как по его спине стекают кровавые ручейки.

Наконец он выронил бревна и припал к рвотной жиже с вожделением бедуина, отыскавшего спасительный оазис. Уже после первой чарки Хаджар начал чувствовать, как боль и усталость уходят.

Наблюдавшие за тем, как новый помощник Догара жадно хлещет отраву, отвернулись. У них не очень хорошо получалось скрывать рвотные позывы.

— Добро, — кивнул Догар, скинувший бревна. Он и вовсе, едва ли не вызвав обморок у людей, умыл лицо варевом. Это, надо отметить, пробрало даже лекаря.

Хаджар, сквозь туманную пелену оценив поступок начальства, тоже решил рискнуть. Каково же было его удивление, когда после умывания он вновь стал нормально видеть! Без белесой пелены и красных кругов.

— Теперь на полосу! И если тебе хоть одна кукла что-нибудь сломает — я добавлю. Для симметрии. И чтобы не возникла мысль отлежаться у лекаря!

Хаджар кивнул и уже поплелся в сторону кукол, как ему на плечо опустилась могучая лапа.

— Погоди, помощник. — Догар обошел пирамиду из бревен и вынес оттуда два звенящих свертка.

Из них он вытащил по комбинезону и, судя по многочисленным выпирающим кармашкам, они были напичканы утяжелителями.

— Из синего камня, — с гордостью старший офицер протянул комбинезон Хаджару.

Тот вздохнул и принял “костюм” двумя руками, так как одной боялся не удержать. Синий камень — вещь добротная, качественная. Таким квашеную капусту не придавишь. Один синий камень, размером с ладонь подростка, мог весить до сорока килограмм.

Очень тяжелая субстанция.

И именно этим веществом были напичканы карманы комбинезона. Как ткань выдерживала подобный вес, Хаджар не знал. Но, наверное, это было как-то связано с тем, что по ней то и дело пробегали серебряные искры.

— Надевай. — Догар облачился в свой костюм. Тот даже с виду весил в несколько раз больше доставшегося Хаджару. — Пока ты спал, я мерки снял. Сшил за ночь. Надеюсь, что сядет.

Хаджар представил себе этого “медведя” с иголками и нитками. Улыбка сама собой поползла на лицо.

Комбинезон на удивление сел. И от этого чуть было не сел на землю сам Хаджар.

— Побежали.

И они побежали по полосе. Четыре часа. Без передышки.

Хаджар терпел, когда куклы били его ногами. Терпел, когда они заряжали дубинами по спине. Он терпел, даже когда очень неудачно шагнул и получил по зоне паха, благо, что не сильно, ибо сюда в комбинезон была подшита стальная панель.

Но когда сразу четыре куклы поддали ему под пятую точку, Хаджар не выдержал. Он обнажил привязанный к спине клинок (не для пафоса — у пояса мешал бы) и начал бегать сквозь полосу с мечом в руках.

Нет, он вовсе не собирался рубить куклы. Просто так, с клинком, он чувствовал себя в настоящем бою и ему было проще сконцентрироваться.

Да, нейросеть уже раз двадцать предлагала ему подсветить самый оптимальный маршрут. Но Хаджар не был бы Хаджаром, если бы решил воспользоваться “чужой” силой. Нейросеть — лишь небольшая примочка и не более. Он должен был стать сильнее сам.

Спустя четыре часа Хаджар без преувеличения полз в сторону бочки. К этому времени на плацу остались только он и Догар. Остальные уже, либо поддерживая друг друга, плелись в сторону лагеря,