— Чего нет? — Я достал пистолет и протянул ему. — Посмотри, лишним не будет.

Петюня, к слову, единственный, кому я свое оружие вот так просто доверяю, более никто к нему прикасаться права не имеет. По крайней мере, до той поры, пока я жив. Вот такой бзик из числа тех, которые заставят, например, психиатра сразу заподозрить у меня наличие какого-нибудь заболевания, носящего сложное название на латыни. Такое, впрочем, вряд ли случится, ибо к кому-кому, а к мозгоправу я вряд ли на прием пойду, поскольку правду о моей жизни ему все равно рассказывать никак нельзя. Если, конечно, когда-нибудь у меня не возникнет желание уехать на некоторое время в психиатрическую клинику с целью отдохнуть там немного.

Пока мой приятель занимался пистолетом, я снаряжал пустые магазины, захваченные из офиса. Один полностью заполнил теми патронами, которые обычные, а вот ко второму подошел более креативно, чередуя виды боеприпасов через один. Если небесное железо в самом деле работает так, как мне рассказали, то вурдалаков можно будет валить без экспансивных пуль, зачем такую редкость тратить? Тем более у меня нож в запасе есть. Ну и Баженов с его чудо-клинками. А вот с Големом, опасаюсь, без «дум-дума» мне не совладать. И то, если совсем уж честно, нет во мне полной уверенности в том, что даже эти пули его свалят. Кровососов — верю. Но этого слона… Не знаю, не знаю. Хотя, если в голову стрелять…

Дзинь. Сообщение от Таньки. Красиво фразу сплела, ничего не скажешь, из пристойного в ней только соединительные части речи, остальное отборная матерщина. Не малый боцманский загиб царя Петра, но достойно, достойно. Сдается мне, пошла моя одноклассница по второму алкогольному кругу, вот и разобрало ее на старые-то дрожжи. Ну и ладно, пусть, так от нее вреда меньше. Хотя все относительно, как бы она в этом состоянии дом, где мой офис расположен, не подпалила. Эта может, мне ли не знать, и чихать, что ее собственная недвижимость при этом пострадает. Здание старое, деревянное, полыхнет вмиг, а там ведь Сенька с Модестом. Последний уцелеет, у него инстинкт самосохранения будь здоров как развит, а домовой нет, до последнего с огнем бороться станет, в нем и сгинет. Арсений, хоть на фоне своей родни чудик чудиком, но инстинкты есть инстинкты, хозяйское добро — главное, что есть у него в жизни.

— Все нормально, — подошел ко мне Петюня и протянул пистолет. — Молодец, бережешь и заботишься, не то, что некоторые. Кстати, мне тут «парабеллум» сдали по дешевке, не желаешь прикупить? Машинка безотказная по своей сути, да я еще над ней пошаманил маленько. Ну и чистая, конечно, даже не сомневайся.

Запасной ствол нужен, мой-то в уральских горах остался, лежит сейчас в разобранном виде на дне подгорной реки. Плюс в чьих-чьих, а в словах Петюни можно не сомневаться, раз говорит, что машинка отличная и чистая, значит, так и есть.

— Возьму, — кивнул я. — Он ведь под патрон-«девятку»?

— У меня они всегда есть, — заверил меня оружейник. — Не волнуйся. Нести?

— Не сейчас, — качнул головой я. — После заеду, заберу. Да, и скажи — сколько с меня денежки? За все сразу?

Пока то да се, я чуть на встречу с Севастьяном не опоздал. Нет, приехал за пять минут до, но кряжистый старик, сидевший на лавочке и ждавший меня, все равно недовольно сдвинул седые клочковатые брови, как бы говоря: «Ну вот что еще от тебя ждать?»

— И снова здравствуйте! — Я отвесил колдуну немного шутовской поклон, чем вызвал интерес у пары бабулек, сидящих неподалеку. — Погода нынче хороша, да?

— Ты бы еще дольше добирался, — недовольно буркнул тот, сворачивая газету, которую читал. Интернетам разным колдуны почтенного возраста не доверяют, потому предпочитают узнавать новости по старинке, из печатных изданий и телевизора. — Полчаса уж сижу.

— И не зря, — подмигнул я ему. — Две фемины с соседней лавки явно на тебя глаз положили. Особенно та, что с синими волосами. Ах, Акимыч, ах старый ловелас!

— Ты палку не перегибай! — уже непритворно начал злиться старик. — Нашел себе приятеля!

— Все, неправ, признаю, — мигом добавил извинительных ноток в голос я, подхватывая за локоток закряхтевшего от резкого вставания со скамейки колдуна. — Просто настроение хорошее.

— Потому его другим надо испортить?

— Внук, видать, — донеслись до меня слова старушки с голубыми волосами. — Заботливый, не то, что мои. Какое там в парк вместе сходить, от них звонка по телефону не дождешься. Все некогда, все бегут куда-то.

— Видишь? Завидуют тебе, а ты все ругаешься. — Я выдержал паузу и добавил: — Дедуля.

— Прокляну сейчас, — очень недобро процедил Севастьян. — Замучаешься после прощение выпрашивать.

Чего меня на шутки разобрало? Знаю ведь, что не время и не место, а удержаться не могу.

— Посмеялись — и ладно. А теперь пошли уже в ресторацию, — предложил я. — Скоро время обеда кончится, а мне даже завтрак нынче не перепал.

Кушал Севастьян Акимович долго и с душой. Степенно хлебал окрошку, вдумчиво изучал каждый кусочек котлеты, наколотый на вилку, критиковал черносмородиновый морс за химический привкус и устроил форменный разнос официанту за не слишком свежие, на его взгляд, хлеб и кисловатую сметану. И только к мороженому, которое мы получили в качестве бесплатного комплимента от заведения, у него претензий не возникло.

— За свои деньги всегда надо требовать уважения, — втолковывал он мне, черпая ложечкой сливочный пломбир из креманки. — Ты платишь им, не они тебе. На этом месте раньше пельменная стояла, так в ней почтения к посетителям в старые времена имелось куда больше. Тут к окрошке сметаны дали, как украли, а там столько ее в тарелку плюхали, что пельмешки не разглядишь. Про густоту я уж не говорю! Ложка в ней как хрен у школьника стояла!

— Твоя правда, — поддакнул ему я. — Времена не те, понятия подменены.

— Ладно тебе. Думаешь, не вижу, что ты меня за старого дурака держишь? А сюда позвал, только потому что я один из наших сразу тебя к кикиморам на болото не отправлю осоку драть. Про Матвея хочешь речь