а если не могли вовремя погасить долг, заимодавцы частенько требовали отрабатывать его. И тут выяснялось, что под отработкой подразумевалось не что иное, как проституция. А поскольку проституция считалась законным занятием, требование подобной «отработки» тоже укладывалось в рамки закона, и обманутым женщинам не оставалось ничего, кроме как подчиниться. В одном таком случае бедняжка Дорота из Стрыгла оказалась в должницах у мадам Анны Гарбато-вой, на условиях, что под страхом смерти она обязана отрабатывать долг до его погашения276.

Повторю, последствия для занимающихся этой профессией зависели от индивидуальной способности человека держаться в рамках закона. Так, у сводницы Элизабет возникли неприятности с законом, потому что числившиеся под ее началом девицы занимались своим ремеслом в неположенных местах (на улицах Лондона вместо Саутуарка29) и обслуживали неположенных клиентов (лиц духовного звания вместо неженатых мирян). Другое дело Анна Гарбатова, у которой было полное право принуждать Дороту к проституции против ее воли, поскольку она сама неукоснительно соблюдала городские законы. Судьба «проституток поневоле» могла сильно отличаться в разных городах, местностях, и даже у каждой женщины судьба могла быть своей в зависимости от того, насколько законопослушны были те, кто эксплуатировал этих секс- работниц.

При всей законности проституции и даже в иных случаях законности принуждения к проституции этот род занятий всегда считался непочтенным. Пускай он был оправдан с богословский точки зрения, но сами по себе внебрачные половые связи все равно считались развратом и причислялись к разряду грехов, разве что менее тяжких. И потому проституток, когда они занимались своим ремеслом, считали пребывавшими во грехе. Если женщина умирала, еще оставаясь в этой профессии, ее считали умершей вне Церкви и, подобно самоубийцам, запрещали хоронить в освященной кладбищенской земле.

В Лондоне проституток хоронили в Саутуарке, на отдельном участке земли, называемом сегодня кладбищем Кроссбоунс (Crossbones Graveyard). Многие из похороненных там женщин работали и проживали в домах, которые принадлежали архиепископу Винчестерскому и сдавались им в аренду, его летняя резиденция располагалась на южном берегу Темзы, как раз рядом с общественными банями и борделями. То, что священнослужитель зарабатывал на проституции, было приемлемо, но когда какая- то из женщин, работавших на него в этой сфере, умирала, она выходила из- под его опеки. Проституток хоронили без церемоний и соответствующих таинств невдалеке от епископского дворца, но за пределами прихода в неосвященной земле, что служило вечным символом их положения вне общины, которую они обслуживали. Пусть проститутки и были необходимы, но обращались с ними не по-человечески, а как с расходным материалом.

Проституткам угрожала не только смерть без церковного причастия, но и другие беды. Как я упоминала в главе 3, в богословии придерживались мнения, что проститутки неспособны забеременеть. Гильом из Конша утверждал, что раз проститутки занимаются сексом в порядке трудовой деятельности, а не для удовольствия, то они неспособны выделять необходимую для зачатия сперму. Хотя последнее неверно, проститутки действительно могли утратить способность к зачатию, но по причине инфекций, передающихся половым путем (ИППП), которыми они заражались от клиентов. А той самой «проказой», которую женщины могли передавать своим половым партнерам, «не заражаясь ею сами», скорее всего, была гонорея. Симптомы этого заболевания сильнее проявляются у мужчин, чем у женщин, однако, если его не лечить, оно могло привести женщину к бесплодию. Надо сказать, что в Средневековье ИППП тоже вызывали беспокойство, особенно среди проституток: в 1161 году Генрих II Английский (1133–1189) издал указ, согласно которому владельцы лондонских борделей не должны «держать всякую женщину, если та имеет пагубную немочь жжения» у себя на службе277. В 1256 году французский король Людовик IX Святой (1214–1270) постановил своим указом изгонять из пределов королевства всякого, у кого обнаружится эта болезнь. Так что женщинам, заразившимся ею, грозили вполне реальные последствия, как со стороны закона, так и со стороны здоровья.

В 1495 году в Европу был завезен сифилис278. Распространение новой болезни деморализовало население и сеяло панику, а жизнь проституток сделалась еще опаснее, хотя в мире, не знавшем презервативов, их профессия всегда была полна рисков, а заразившихся общество отвергало. Средневековые ИППП подрывали здоровье женщин, и без того занимавших предательски шаткое положение в обществе, а также приближали участь смерти без церковного причастия. Впрочем, многие проститутки вовсе не собирались отдавать профессии всю жизнь. Женщинам, которых к проституции принудили обманом или долгами, видимо, было труднее выйти из этой профессии из- за препятствий правового или внеправового характера, зато такие препятствия не стояли на пути женщин, которые пошли в проститутки из соображений простоты или удобства этого занятия. По общему мнению, проституцией, необходимой в городской жизни, можно было какое- то время заниматься, а потом бросить это занятие. Желавшим выйти из дела надо было всего лишь обратиться к приходскому священнику, покаяться в грехах и попросить искупления, которое, как утверждал папа Иннокентий III (1160/61–1216), должно состоять в том, чтобы вступить в брак и создать се-мью279. Мужчинам, которые соглашались взять в жены бывших проституток, дабы подсластить пилюлю, обещали отпущение их собственных грехов. Искупление в виде замужества раскрывает нам суть социальной проблемы проституции.

Очевидно, что обществу требовались проститутки, чтобы держать в узде буйную мужскую похоть, но сами проститутки внушали опасения не только своей сексуальной доступностью, но и тем, что находились вне мужского надзора. Если они соблюдали законы своего города, проститутки могли жить целиком за пределами власти патриархального семейного уклада, жить самостоятельно, тратить деньги как им хочется и заниматься избранным ремеслом. То, что проститутки должны были вступать в брак, воспринималось не просто как приказ бросить сомнительное занятие. Суть была в том, чтобы вернуть беспризорных женщин под контроль определенного мужчины.

Многие женщины шли в проститутки из желания освободиться от пут своей семьи с ее традиционным укладом сельской жизни. Возможно, их не столько манила сама профессия, сколько пугала роль жены и матери, которую они не готовы были на себя взять. Некоторые бывшие проститутки, как выяснилось, думали, что когда они захотят «раскаяться» в своем занятии, то они именно это и сделают, в особенности те, кого на проституцию толкнули долги. Те, кто оказался в этой профессии не по доброй воле, чаще рассматривали свое занятие как греховное и неприглядное, отсюда и их желание как можно дальше в будущем уйти от этого. По счастью, многие истинно верующие были рады помочь бывшим проституткам идти путем добродетельной жизни, и, кстати, епископ Винчестерский не был в этом исключением.

Пример подобного милосердия показывает нам чешский проповедник XIV века Ян Милич из Кромержижа (ум. 1374). Он