Шрифт:
Закладка:
— Поверь мне. Тебе лучше не знать. Один час, Оша. Убедись, что эта дверь готова открыться, когда я постучу. Если ты решишь оставить меня там, я уничтожу все, что осталось от твоего сияющего Серебряного города.
Он повернулся и без раздумий шагнул в портал. Я дрожала, глядя, как он погружается в ртуть, в груди завязался тугой узел, а руки сжались в кулаки. Сердце екнуло, когда его темные волны исчезли под колышущейся поверхностью.
Ртуть не хотела подчиняться, когда я приказала ей успокоиться. Ее было так много, и у нее был свой разум. Она не хотела спать, и потребовалось четыре попытки, чтобы заставить ее подчиниться.
Когда гигантский портал снова превратился в твердую плоскость, я села, прислонившись спиной к ближайшей опоре, и дрожа от пронизывающего холода… отдалась своим невеселым мыслям.
Ничто не мешало Кингфишеру найти Хейдена и убить его. И Элроя тоже. Намного проще было просто прикончить тех, кто был мне дорог в Зилварене. Ему не пришлось бы возвращаться через врата без своего кулона. Ему не пришлось бы иметь дело с еще одним человеком, бегающим по его двору. Может он вообще отправился не в Зилварен? Он мог ускользнуть совсем в другое королевство. Необитаемое. Он мог сидеть сейчас на скале, глядя в чужое небо, и ждать, пока пройдет положенное время, а затем вернуться и сказать, что мои родные и друзья мертвы, он ничего не мог с этим поделать, и мне пора выполнять свою часть сделки. Откуда мне было знать, что он скажет мне правду?
Здесь, внизу, я не могла определить время. У меня не было ни часов, ни окон, чтобы следить за движением единственного солнца Ивелии по небосводу. Приходилось полагаться на собственное ощущение, что было проблемой, потому что…
Щелк.
Я вскинула голову и повернула ее влево, к источнику звука.
Щелк, щелк, щелк.
Щелк.
Я не двигалась. Что это было? Я наклонилась вперед, чувствуя, как пульсирует кровь, как бешено колотится сердце, страшась того, что может появиться из мрачных теней. Что обитает в темных, лишенных света местах этого двора? Было бы безрассудством полагать, что эти туннели патрулируют только люди Беликона и больше никто. По пещере разнеслось гулкое эхо, и каждый волосок на моем теле встал дыбом.
Кинжал, который дал мне Кингфишер, был острым, но против нескольких врагов он был бесполезен, особенно если меня будут атаковать на расстоянии. Я начала подниматься на ноги, но…
Из темноты показалась белая вспышка и понеслась прямо ко мне.
Белый мех, пушистый хвост и уши с черными кончиками, прижатые назад.
Лисенок.
Мой лисенок.
Он вернулся за мной.
Когти маленького существа клацали, клацали, клацали по полу, пока он несся ко мне. Когда он добежал до меня, то попытался остановиться, но камень был слишком гладким, и лапам не за что было зацепиться, поэтому последние четыре фута он проскользил. Он взвизгнул и запрыгнул ко мне на колени, просунув мордочку мне подмышку, чтобы можно было уткнуться в мой бок и спрятаться.
Маленький бочок его грудной клетки поднимался и опускался, как сумасшедший, когда он прильнул ко мне, дыша так, будто только что пробежал пять миль.
— Значит, ты передумал? — прошептала я, с болью осознавая, насколько громким казался мой голос теперь, когда я была здесь одна и ртуть не шептала мне. Маленький лисенок тявкнул в ответ, уткнувшись мне подмышку.
— Хорошо. Все в порядке. Не волнуйся. Мы все можем передумать, — сказала я ему. — Полагаю, ты не умеешь следить за временем, верно?
Лисенок чихнул.
— Да, я тоже.
Никогда в жизни я не была так благодарна за компанию. Я погладила лисенка, испытывая облегчение от того, что еще одно живое, дышащее существо согласилось нести со мной это бдение. Он был напуган. Очень напуган, но он больше не покидал меня.
— Как мне тебя назвать? Если ты собираешься вертеться поблизости, у тебя должно быть имя.
Он поднял на меня взгляд, его маленькие ониксовые глаза почти закрылись, веки медленно моргали, и я могла разглядеть каждую его крошечную белую ресничку.
— Что ты думаешь об Ониксе? — спросила я его.
Он закрыл глаза и долго не открывал их, что я восприняла как знак одобрения. Вскоре он уснул. Я принялась отсчитывать секунды и минуты на пальцах, пока не поняла, что час, должно быть, уже прошел.
Оникс был недоволен, когда я переложила его на сумку. Он с опаской наблюдал, как я встала на край портала и осторожно протянула руку, приказывая серебристому океану проснуться.
Поверхность лишь наполовину трансформировалась, все еще оставаясь твердой по краям, когда из центра портала вырвался столб черного дыма. Кингфишер уже был там, пробиваясь сквозь ртуть, его лицо исказилось, как маска. С Нимереля в его правой руке капало что-то красное. С человека, которого он тащил в левой руке, держа за шиворот, стекала ртуть. Он перекинул безжизненное тело через край портала и бросил его на землю, а затем, задыхаясь, рухнул рядом.
— Быстрее. Прежде чем… — Он прервался, запрокинул голову назад и издал крик, полный ужаса и боли. — Быстрее. Кулон, — выдавил он. — Сейчас же!
Ртуть забурлила, миллион разрозненных голосов закричали одновременно. Звук был тошнотворным, но я отмахнулась от него и помчалась к телу, которое Кингфишер кинул на пол. Мои руки действовали быстро и уверенно, когда я схватила кулон, сняла его и бросилась обратно к Кингфишеру. Он бился и стонал, стиснув зубы, сухожилия на его шее напряглись так, что грозили лопнуть, пока я накидывала ему цепочку через голову и пыталась просунуть прямоугольный кулон под нагрудник.
— Фишер? Фишер!
Он не отвечал. Он рычал, его спина выгнулась, каблуки кожаных ботинок оставляли черные полосы на камне.
— Фишер! Боги. Какого черта? Что… что мне сделать? — Я уже начала паниковать, когда мужчина крепко зажмурился,
