Не прожить нам в мире этом

Без потерь, без потерь…

Не удерживай то, что уходит, и не отталкивай то, что приходит.

Затмения бывают солнечные, лунные и умственные.

Люди бывают везучие и не очень. Но в жизни и тех, и других бывает много потерь и не очень много находок. Хотя я слыхал о некоторых везунчиках, у которых все было наоборот.

Но среди моих друзей таких не было. А слухи — это только слухи.

Если оставить в стороне наиболее печальные потери, то о прочих поговорить интересно и поучительно.

Несмотря на бережное отношение к инструменту и оборудованию, нашей работе сопутствует большое количество утопленных хороших вещей. Ключи, ломики, кувалды, молотки и пилы бесследно исчезали в глубине. Ветром срывало шапку и уносило по волнам. Тонул соскочивший с ноги сапог или хорошая переносная радиостанция.

В машинном отделении одного банановоза я выронил включенный ручной электрофонарик. Он упал под плиты в воду, и, поскольку был герметичным, издевательски светил мне со дна отсека. Поднять его я не мог, так как от плит до дна было метра полтора пространства, плотно забитого трубопроводами, а у меня длина руки намного меньше. Выудить чем-то проклятый фонарь также было непросто, да и времени не было.

Больше всего я потерял поясных ножей. Мои ножи раскиданы по всему миру — от Гаваны до Аляски, Амдермы, Сахалина и Фалмута. Особенно много их лежит на дне родной Балтики, любимой Невы и в прозрачной воде Ладоги. Они выпадали из ножен или срывались с пояса вместе с ножнами. Их выбивало из руки рывком троса.

А без ножа моряку нельзя. Это самый универсальный и необходимый инструмент. Нож трижды спасал мне жизнь. Некоторые случаи я описал в своих рассказах.

Забавная и поучительная история случилась на подъеме ГИСУ «Аскольд», затонувшего в гавани Ораниенбаума.

Судно было старое, латанное-перелатанное. Их бывший Дед рассказывал нам, что еще лет за десять до описываемых событий при постановке «Аскольда» в док клетки доковой дорожки прошли сквозь днищевую обшивку внутрь судна.

Мы подняли это угробище, но трудов было затрачено немеряно. И вот еще в начале операции я ночью залезал через нос в надстройку. Туда можно было пройти только снаружи по привальному брусу правого (верхнего) борта. Напротив двери, ведущей в коридор надстройки, я перевалился через высокий фальшборт. При этом лопнул старенький ремень, на котором висели нож, ябедник и ручной фонарик. Было темно. Но плюх упавшего в воду предмета был отчетливо слышен.

Огорченный потерей нужных вещей я вернулся в газель, в которой мы тогда отдыхали, если представлялась такая возможность. Рассказал друзьям о своем горе. Особенно печальной была утеря ябедника, в памяти которого хранились номера телефонов всех, с кем я взаимодействую. А таких немало. Чтобы восстановить эту информацию, требовалось много времени, которого у меня не было.

Рассвело. Работы продолжались непрерывно, как обычно бывает на судоподъеме. Ко мне подошел зам по АСР Сергей Савельев. Протянул руку с ябедником в знакомом чехле.

— Ваш?

— Мой!

Что за чудеса? Оказалось, что мое средство связи при падении сорвалось с лопнувшего ремня в разрыв привального бруса. Там оно надежно зафиксировалось магнитной застежкой чехла.

Так вернулась главная потеря. Но чудеса на этом не закончились. Такой уж был день. Ближе к обеду ребятишки из аварийной партии принесли мой нож в чехле. Он тоже избежал утопления — упал по ту сторону фальшборта и съехал в угол, образованный палубой и бортом рубки.

Я не стал ожидать всплытия фонарика. С моей стороны это была бы уже наглость. И так все было забавно и неправдоподобно.

Что касается находок, то этим мы особенно не избалованы. В основном это кранцы, концы и некоторые полезные вещи, найденные на судах, от которых отказался судовладелец.

По этой части больше везет водолазам. Хотя они и не ищут кладов, как поется в одной пошлой песенке, но при выполнении заурядной работы порой находят старинные якоря, пушки и дельные вещи. Как-то они подняли и презентовали мне деревянный щит, покрытый латунью. Сперва мы решили, что это доска почета из красного уголка большого парохода. Но после тщательной экспертизы этот щит был признан иконостасом с корабля начала ХХ века.

Глава 7. Спасательное вознаграждение

Международное морское право и Кодекс торгового мореплавания РФ предусматривают материальное вознаграждение для спасателей, добившихся полезного результата.

Спасение человеческой жизни на море — обязанность любого моряка, тем более спасателя.

Но спасение судов и грузов является коммерческой деятельностью. Эта деятельность может осуществляться только с согласия Мастера АС или по его просьбе. Отношения спасателя и судовладельца (от имени которого ведет дела капитан АС) обычно оформляются Договором о спасании (Спасательным контрактом) той или иной формы. В любом таком документе в верхнем правом углу забита преамбула — NO CURE — NO PAY. В переводе на русский это означает — «без спасения нет вознаграждения».

То есть спасатель рискует всеми затратами операции. Если он не добьется победы, он ничего не получит за тяжелую и опасную работу. Это справедливо, но не всегда выполняется.

В нашей практике не раз бывало, что спасение было, а вознаграждения не было. Настроение владельцев аварийного судна порой значительно меняется в процессе операции. Сначала им кажется, что они отдали бы все, чтобы