Прижимая к груди фигурки, она вернулась на кухню и выставила их на столе. Каждому была назначена своя роль. Пастушок в зеленой тужурке стал Андроновым. Мужичок в красной поддевке – Доброниной. Мальчик с собакой получил роль Медсен. Крестьянке с коромыслом досталась Крайкова. Трактирщик был назначен за Лягочеву. Оставались фигурки пьяницы и щеголя. Варвара решилиа, что ансамбль не будет полным без Зои и Шляпича. Труппа была готова начать спектакль «театра разума». Они ждали, когда им выдадут пьесу. Только Варвара не знала, что им играть. Фигурки стояли толпой. Молчаливой и фарфоровой.

Может, добавить персонажей?

Возвращаться в комнату за новыми актерами не хотелось. Луковицы в доме не было, яблоко стало Крякиным. Баночка йогурта превратилась в Катю Бобчик, хрустальная рюмка – в Светлану Микову. Подвинув к толпе пустую солонку, Варвара назначила ее забытой дочкой Доброниной. Все в сборе. Все, кто может иметь хоть какое-то отношение. Толпа актеров была, а что с ними делать, Варвара не понимала. Ни единой мысли. Даже испугалась, что внезапно поглупела. Нет, не могла от Пети подхватить. Глупость не вирус, она не заразна.

Идея, которую Варвара с таким жаром доказывала Игнатьеву, а он высмеял, теперь показалась слишком шаткой. Она вывела на сцену мальчика с собакой. Допустим, Медсен вернулась, чтобы отомстить за предательство лучшей подруги Риты Алябиной. Допустим, рецепт бабушки только предлог. Она узнает телефоны оставшихся сокурсников и начинает действовать. Варвара подвинула к мальчику крестьянку с коромыслом. Медсен знает, что у Крайковой встреча в люксе, заходит к ней в номер в форме отеля и белом парике, убивает, выходит, переодевается в комнате горничных, выходит из отеля в спортивном худи, потом где-то переодевается снова и возвращается уже в своем платье. Перед этим отправляется домой к горничной Зареме и убивает ее.

Насколько такое вероятно?

Варвара помотала головой. Представить можно, но осуществить… Хотя бы потому, что Крайкова не лежала бы покорно в ванной, увидев однокурсницу. Да и планшет с блогом непонятно зачем Медсен оставлять… Разве только привычка к переодеванию. В характере бывшей актрисы. Она ведь так любит менять наряды…

Фигурки подвигались. Но ведь… Медсен проще всего познакомиться с горничной и запомнить камеры наблюдения, прогуливаясь по коридору. Главный вопрос: откуда у нее старый альбом с фотографиями? Тот самый, что взяла с собой Крайкова? У Медсен такого альбома быть не может. А парик, спрятанный в шкафу?

К фарфоровой парочке Варвара добавила трактирщика. Разделаться с Лягочевой Медсен было проще простого. Приехать в гости и убить. Вот только для этого у нее должен был быть запас того самого препарата. Что ей мешает провести его через границу? Лекарство для личного пользования. На таможне не проверяли. Вот только зачем она снимает кожу с лица жертв? Куда девает потом? Высушивает скальпы врагов? И дочь ничего не замечает? Или она участвует…

К ногам мальчика легли крестьянка и трактирщик. Варвара оглянулась в поисках предмета и взяла первое, что попалось, – мельницу для перца. Она совсем забыла про Элизабет, брюнетку, которая иногда надевает белый парик.

Мальчик подвинулся в сторону, его место заняла мельница. Медсен не попалась в ловушку, которую разыграла для нее Марта с приглашением от матери Алябиной. Но явно испугалась. Что, если этот испуг, да еще разрыв дружбы с Варварой имеют куда более серьезную причину?

Кто сказал, что Медсен не приезжала ни разу за все эти сорок лет? Только она сама… Никаких доказательств. И вообще: кто сказал, что Элизабет – ее дочь? Варвара видела девушку мельком издалека, как будто Медсен прятала ее. Или это случайность?

Что, если кто-то играет чужую роль?

Что, если это не один персонаж?

Крестьянку с трактирщиком Варвара вернула к фигуркам. За ними отправила мельницу и мальчика. Персонажи снова встали тесно. Будто прятались друг за другом. Она вдруг поняла, почему спектакль не получается. Все просто: две фигурки играли свой особый спектакль. Притворяясь не тем, кем они были на самом деле. Варвара убрала со стола одного исполнителя. И все встало на свои места. Все странности нашли простое объяснение. «Театр разума» показал удивительное представление: спектакль, которого не было. Как будто сидишь в зрительном зале, смотришь на пустую сцену, а действие происходит у тебя за спиной. Надо лишь обернуться. Труднее всего увидеть истину, если она у тебя перед глазами. Прав был великий прапрадед.

Открытие было столь простым и беспощадным, что Варваре надо было срочно с кем-то поделиться. Только не с Игнатьевым. Светлую идею наверняка отвергнет. Даже не дослушает. Остается единственный человек. Варвара набрала номер.

Судя по шуму, брат был на стадионе. Такого поведения от него нельзя было ожидать. Видимо, футбол заразнее ковида. Варвара потребовала, чтобы он срочно приехал.

У Бориса был вечер пятницы и вообще другие планы. То есть ему было лень. Сестре он предложил приехать к нему в гости. На что Варвара не могла согласиться. Не потому, что боялась оставить спящую Ингрид. К жене Бориса у нее было непростое отношение. Нет, они не сорились и целовались как сестры. Но… Эта девица завладела Борисом. Ее братом. Да, Варвара была эгоисткой: что ее – то ее, никто не имеет права претендовать. Правда, страсти эти бушевали так глубоко в душе, что жена брата не догадывалась. Просто встречались они не чаще, чем это было неизбежно. То есть на Новый год.

Наконец Борис поддался. Смесь лести и шантажа действует безотказно.

Приехал он достаточно быстро. Варвара встретила его в прихожей, приложила палец к губам и шепотом приказала не шуметь. Проходя через комнату, Борис заметил тело на диване.

– Это что за чучело? – спросил он игриво.

Варвара молча толкнула в спину: проходим мимо, не задерживаемся. Во-первых, Ингрид не чучело, у нее стрижка короткая. А во-вторых, Борис примерный семьянин, поэтому следовало держать его от Ингрид как можно дальше. Жену брата Варвара не любила, но рисковать его семейным счастьем она не могла. А риск был немалый. Так что не будите спящего хищника.

Закрыв дверь на кухню поплотнее, Варвара оглядела брата.

– Внедряешься в банду футбольных фанатов?

На голове у него красовался рогатый шлем в цветах нашей сборной. Борис гордо поправил шарфик нашей сборной, который свисал с футболки нашей сборной. Не хватало гольфов нашей сборной. И кроссовок. Нашей сборной.

– Ну, зачем пугать гостей нашего города, иностранных болельщиков, формой, ушанкой, погонами и автоматом, – ответил он, нагло ухмыляясь. – Им и так за каждым углом мерещится медведь с балалайкой.

– Почему цвета сборной? Наши сегодня не играют.

– Национальный колорит, – брат подмигнул. – А ты молодец, сестренка. Или теперь положено говорить «молодица»?

– Ненавижу феминитивы, – ответила Варвара. – Преподавателька, профессорша, полицейка – какая гадость… А в чем я молодец?

– Половец доволен: говорит, лейтенант Игнатьев от тебя уже на стену лезет. Хорошая школа для молодого сотрудника.