придавая защищённой от непогод замковой территории то очарование, что бывает лишь в сумеречное время. Во-вторых, абсолютно никакого аскетизма. Даже намёка. Похоже, Эзевес Диктейский был ещё тот коллекционер и если учитывать, что возможностей у него было более чем достаточно, то результат был налицо. Всё пространство было, заставлено начиная с книжных полок и картин на стенах, заканчивая всевозможными диковинками, как я поняла даже не со всего света, а со всех миров. Сюжеты одних картин были сюрреалистичны, только я допускала мысль, что это не бред художника, а вполне себе списано с натуры одной из реальностей, другие с понятным моему восприятию пейзажем. Как бы то ни было, а взгляд цепляли. Вообще живопись была моею слабостью, хоть я и не нарисую сама ничего путного. Но мне всегда нравилось рассматривать картины, восхищаясь мастерством человека, который лёгким движением кисти, смешиванием красок на своей палитре творил прекрасное. Ещё больше нравилось всматриваться, как на белом нетронутом холсте мазок за мазком ткался целый мир. Пристрастилась ходить на мастер-классы к местной художнице Ольге Соколовой, которая умудрялась поделиться не только своим умением, но и вдохновением.

Посередине ректорского кабинета стоял, занимая добрую половину пространства внушительных размеров стол. Не хиленькое подобие, а основательный монументальный рабочий стол, такой не сдвинешь. Сделанный из дерева, судя по просвечивающей текстуре годичных колец, только вот какой породы? Теплый сочно-бежевый оттенок древесины разбавляли вытянутые красноватые разводы, у нас на Земле такой древесины точно нет. Однозначно она внеземного происхождения. Впрочем, что это я, здесь как раз – таки наши берёзки и лиственницы будут диковинкой, а внеземная флора – это как раз обыденный образчик. По обе стороны и во главе стола кресла с подлокотниками, на один из которых я опустила Шрека, разговор, скорее всего, будет, если и не долгим, то и не пятиминутным точно, так что пусть аргонианин посидит в кресле у ректора ВАМПИРа, будет, что потом вспомнить и внукам рассказать.

Мой взгляд остановился на застеклённом кубе, внутри которого была морская ракушка, средних размеров, но необычного нежного дымчато-голубого цвета. Подойдя ближе, я поняла, что внутри весь куб был заполнен водой, впрочем, воздух, по всей видимости, тоже поступал, так как струйки воздушных пузырьков, как маленькие гейзеры, вырываясь снизу, устремлялись вверх.

Баркус, тем временем, со знанием дела позвонил в колокольчик, что висел у двери, мгновение спустя одна из стен, та, что была заставлена книжными полками, отъехала, открывая проход в соседнюю комнату. На пороге показался хозяин кабинета. Эзевес Диктейский. Утром он показался мне, если не моложе, то однозначно бодрее. Сейчас же было отчётливо видна не только усталость, но и возраст возглавлявшего ВАМПИР ректора. Сделав жест Баркусу, что отпускает его ректор, подошёл ко мне.

– Афина, вы знаете, как образуется жемчужина на глубине моря?

– В морских раковинах на подобие этой. Так происходит у нас, как в других мирах – не знаю.

– Приятно слышать, что у вас из голоса ушли стопорное ноты, и вы приняли факт существования иных миров и реальностей.

– Факт может и приняла, согласитесь, сложно отрицать, когда видишь перед собой представителей этих самых миров, о которых ты раньше и не подозревал.

– Логично. Но вернёмся пока к жемчужине. Всё верно, жемчуг образуется в раковине. Причём во всех мирах процесс схож. Отличие лишь в жемчуге, который можно добыть в мирах, в его размере, фактуре, цвете. Но как? Как это происходит?

– Насколько мне известно, в неё попадает песчинка и со временем формируется жемчужинка. Жемчуг – своего рода защитная реакция моллюска на инородное тело.

– Да. Всё верно. В ракушку попадает то, что там априори не должно быть. Песчинка. Где – то это чешуя русалки или дракона. А в одной из Реальностей, где обитает хищный вид ракушек вполне себе живое существо, вернее то, что от него остаётся. Но в любом случае через определенный отрезок времени в раковине появится уникальная, невообразимо прекрасная жемчужина. Но давайте допустим, что в раковине, всё будет оставаться идеально. Что тогда? А тогда там кроме стерильной пустоты ничего не будет. Пусто, обыденно, серо. В вашу жизнь, Афина, тоже вошло то, что в неё никогда не должно было прийти. Инородное. Чуждое. Не просто вашему восприятию, а миру. Вам хочется отмахнуться и выкинуть это подальше от устоявшейся и такой понятной, привычно – спокойной жизни? Возмутиться, что кто – то безапелляционно вмешивается в вашу жизнь и крикнуть: «Почему я? За что? Почему не кто – то другой!»

– Да, вот именно, с языка сняли.

– Я прав? Но тогда со временем, вы поймёте, что жизнь, за привычный ход, который вы так цепляетесь, станет не только понятной, но ещё монотонной, серой, невзрачной, одним словом скучной. Я уже говорил, что ваш мир сейчас практически полностью техногенный, а это уж поверьте, ограничитель наимощнейший и ваша жизнь должна была протекать мерно, без стрессов и треволнений, если и наблюдались бы колебания, то в весьма скромной амплитуде. Такая же обыденная жизнь, похожая на миллионы, что проживают в вашем мире из века в век. Однотипные цели, схожие радости и печали. Но. Будь так, то и итог жизни был бы абсолютно предсказуем. Всё как у всех. По одному сценарию. По тем же лекалам. Неужели вас прельщает монотонная серость заезженных и столь коротких будней? При большей крепости семьдесят – восемьдесят лет, и большая часть жизни – этот труд и болезнь. Неужели вы будете продолжать цепляться за эту невзрачную перспективу, отмахиваясь даже от рассмотрения предлагаемой альтернативы? В вашу жизнь вошло то, что в неё не должно было входить! Вы оказались по своей сути, по своему естеству письмоносцем, вестником, способным преодолевать пространства меж мирами! И если в морскую раковину попадает что – то непривычно – инородное, то обязательно всенепременно произойдёт рождение чуда, яркого, неповторимого, способного поражать и вдохновлять других. То, судя по вашему потенциалу, так будет и с вашей жизнью. Яркая? Я бы сказал, что свет будет слепящим, а события не просто волновать, а менять, внося правки в историю как грядущую, так и ту, что канула в Лета. Поверьте, не только ваша жизнь претерпит изменения. Но и те, кто, так или иначе, пройдут сквозь вашу орбиту, пусть и по касательной. Мыслители, первоткрыватели, музыканты, художники подчас черпают своё вдохновение и воспринимают сошедшее на них озарение благодаря тому, что в чью – то жизнь когда – то вторглось что – то инородное. Не воспрепятствуйте рождению чуда! Жизнь – прекрасна, жизнь вестника – вдвойне. Не бойтесь неизвестного,