Шрифт:
Закладка:
— Каешься ли ты? — я навис сверху.
— Да, судья.
— В чём⁈
— В том, что посвятил свою жизнь убийству человека.
— Не только в этом твои грехи!
Он дрогнул.
— А ещё я… служил плохому человеку… точнее… я не уверен, что он был человеком.
Косаткин и Виталий замерли, навострив уши.
— Как ты служил ему?
— Я должен был убить адмирала Косаткина, а взамен получить силу для своей мести.
— И кто надоумил тебя на это зло⁈
— Эээ… тот плохой человек…
— Говори истину! — я щелкнул пальцами и тёмные щупальца появились вокруг, шевелясь к ужасу Елисея.
— Его звали Каин! Великий судья, Каин! Мы с ним встретились на далёком острове, на севере, ближе к Камчатке! Его нет на картах, но его можно найти, если пролить кровь на «Зубастом Алтаре»! Я так и сделал! Каин принял меня и поделился со мной силой власти над металлом и своими мегалодонами!
Он схватился за грудь целой рукой, будто пытаясь что-то оттуда вытащить.
— Довольно! — сказал я и…
— Судья совести с тобой поговорил! — прозвучал из-за моей спины другой голос, полный могильного холода. Это был Косаткин, который решил мне подыграть и вжился в роль. — Теперь я — судья закона — буду задавать вопросы! Отвечай, ради кого ты предал закон империи?
— Эм… — Елисей, кажется, не понял.
— Говори! — голос Косаткина прозвучал как гром.
— Ради силы, о судья закона! — Елисей пал ниц. — Только ради силы! Я не участвовал в кознях и служил только Каину! Более ничего! Каюсь, я воровал, но только в детстве! И в искупление помогал старикам и бедным. Никогда не обижал младших учеников и всегда чтил учителей!
— Достаточно, — уже мягче сказал Косаткин. — Теперь время судьи чести, — и посмотрел на Виталия, который просто хлопал глазами.
Елисей же с трудом поднялся обратно на колени. Он посмотрел на Виталия со стыдом.
Виталий нахмурился и принял очень серьёзный вид. — Грешник, м… — он «завис» на несколько секунд. — Зачем ты нападал на людей, которые слабее тебя?
— Ради силы и мести, судья.
— Это было бесчестно.
— Я каюсь, судья, — и поник ещё сильнее. — Я недостоин той силы, которой обладал при жизни.
— Да, — осуждающе покивал Виталий. — Вот. Теперь пусть судья… м… — он посмотрел на меня. Видимо, забыв, какую роль я играл.
— Я — судья совести — выношу тебе приговор! — взял слово я. — Ты сильно прогневал небеса и не видать тебе покоя. Но ты ещё можешь искупить свою вину!
Елисей поднял на меня полный надежды взгляд. — Как⁈
— Сначала ответь на вопрос: что ты усвоил сейчас, грешник⁈
— Усвоил… — он растерянно уставился вперёд. — Что причина всех моих бед — это клятва забрать чью-то жизнь. И это бессмысленно. Потому что чужая смерть не вернёт к жизни того, кто был мне дорог.
— Ты не безнадёжен, грешник Елисей! Поэтому я возвращаю тебя к жизни, чтобы ты искупил каждый из своих грехов! — я подошёл к нему, несмотря на риск.
Он был ослаблен и сбит с толку, но всё ещё опасен.
С предельно торжественным видом я завёл руку ему за ухо и зажал одну из самых уязвимых, но и самых труднодоступных энергетических точек в теле.
Даже несмотря на монашескую подготовку, он моментально вырубился. А затем я закинул его обратно в Пространственную Тюрьму.
И стоящие рядом аристократы выдохнули.
— О, Косатка, чем я занимаюсь, — Косаткин покачал головой и повернулся к выходу. — Пойдём уже отсюда, я хочу вернуться на свой корабль.
Мы вышли из-за «Серой Двери».
У выхода с важным видом стоял Хельг. Он с лёгкой улыбкой что-то рассказывал Анне Кальмаровой, которая внимательно слушала, накручивая локон на палец.
Но как только она увидела меня, то кинулась с объятиями.
— Брат! Ты приплыл!
Я прижал её к себе и почти сразу отпустил. — Почему не спишь? Поздно.
— Мне сон приснился, что ты вернулся! Я даже видела, где найду тебя, — она широко улыбнулась и посмотрела на дверь. — Мама как раз хотела с тобой о чём-то срочно поговорить!
— Кальмаров, у нас нет времени ждать, — произнёс Косаткин хриплым голосом и быстро натянул капюшон.
— Я догоню вас, — сказал я, кинув Хельгу сумку с «инструментами», которые нам так и не пригодились. — Аня, иди к Ирине и скажи, что я сейчас подойду.
— Угу, хорошо! — она улыбнулась мне, стрельнула глазками в Хельга и поспешила наверх.
— А ты, — я подошёл к смутившемуся Хельгу, — даже не вздумай так смотреть на мою сестру. По крайней мере, пока не попросишь её руки!
— Да я это… только поговорил!
— Я всё видел, — я двумя пальцами указал на свои глаза и потом на его. Чтобы он знал, что я слежу за ним.
Виталий усмехнулся и сказал. — Ладно, Кальмар, не жури его слишком сильно. Мы пошли на корабль, говори о чём должен и догоняй.
И троица аристократов вышла. Филарет должен был ждать за поворотом и вывести их, согласно правилам дома Кальмаровых.
А я пошёл наверх и нагнал Аню уже на лестнице.
— Во сне, говоришь? — спросил я её.
— Да, ты был как раз за «Серой» дверью. Правда, ты почему-то судил умершего, — она нахмурила тонкие брови. — А что вы там делали? И… кто пришёл с тобой и Хельгом?
Вот пронырливый паучара, уже и познакомился.
— Наши товарищи по «Тайге». Мы проводили один магический эксперимент. Давно у тебя вещие сны?
— Как ты вернулся из Америки, так и начались.
Мы зашли в гостиную, где у окна стояла Ирина и смотрела на ночное море. Как только скрипнула дверь она обернулась.
Сдавленным тоном она сказала: — Аня, оставь нас.
Аня нахмурилась, но покорно кивнула и вышла.
— Что случилось? — я ждал непростого разговора.
— Ярчик. Не пойми меня неправильно, пожалуйста. Я сделала всё как ты сказал: подняла все наши прежние связи. Но, боюсь, у нас нет иного выхода, — она опустила глаза.
— Что случилось⁈ — я подошёл ближе. — На нас напали⁈ Вам угрожали⁈
Она взяла меня ладонями за руку. — Ярчик…
