готовящийся к открытию кадетский корпус в Соболевске.

– С детьми воюют только трусы, вождь, – с важным видом ответил я. И тут же, перейдя на доверительный тон, принялся расписывать перспективы, открывающиеся перед его сыном. Убедил или нет, станет понятно чуть позже, когда Хулуз увидит, что мы совершенно не боимся фрадштадтцев и во главу угла всегда ставим свои собственные интересы.

Мы не очень спешили в походе, тем не менее проходя километров по сорок за сутки. Даже если Ричмонду сообщат, что я покинул Новгород, ничего предпринять он не успеет. Этот мир слишком медленный и еще долго будет оставаться таковым. Здесь медленно соображают, медленно передают информацию, медленно передвигаются. И считают это естественным, потому что никто не знает того, что знаю я. И пусть я не могу мановением волшебной палочки создать мобильную связь, Интернет, реактивные самолеты и прочие обыденные для двадцать первого века вещи, но я, по крайней мере, знаю, в какую сторону идти. И про великого Суворова, поражавшего противников быстротой действий, я тоже знаю, а потому, не отрицая постулата, что любая армия движется со скоростью своего обоза, делаю все, чтобы этот самый обоз не отставал от боевых частей. Потому пехота у меня не стаптывает обувь в многокилометровых походах, а передвигается в фургонах, соединивших в себе черты главного транспорта американского Дикого Запада и русского гуляй-города, и кормятся солдаты не каждый сам по себе, а из походных кухонь. И минимальные санитарные нормы у меня даже в походах соблюдаются: на каждом месте ночевки в первую очередь устанавливаются временные туалеты, а люди уже приучены мыть руки и всегда обеспечены кипяченой водой. Думаете, это все мелочи? А вот и нет! Потому что факты налицо: ни одна армия мира пока не может посоревноваться в скорости с нашей, и ни в одной армии мира нет таких малых потерь от болезней. В общем, я не Суворов, но кое-какие знания имею.

Таким образом, к вечеру седьмого дня после очередного поворота пыльной дороги с небольшого пригорка открылся вид на фрадштадтский форт, фактически контролирующий главную дорогу через Ратанскую долину.

Здесь следует уточнить, что Форт-Хэтчер не являлся абсолютно непреодолимой преградой, отделяющей северную часть континента от южной: если верить имеющимся в наличии сведениям, ширина прохода между двумя частями горной гряды может достигать тридцати километров, а длина – пятнадцати. Но каковы бы ни были причуды процессов формирования Ратанских гор, появление между ними гладкого разрыва было попросту невозможно, а потому назвать это место долиной можно весьма условно. Скорее это целая череда маленьких долин, отделенных друг от друга скальными вкраплениями, оврагами да россыпями огромных валунов, словно сброшенных древними великанами со склонов двух частей Ратанского хребта, подступающих к проходу с востока и запада. Путь через долину, оканчивающийся как раз у Форт-Хэтчера, был не единственно возможным вообще, но по проходимости однозначно мог дать фору всем остальным. То есть и одинокий путник, и даже небольшой конный отряд с определенными трудностями еще могли перейти из южной части Рунгазеи в северную, минуя форт островитян, но для купеческого каравана или армейского обоза проскользнуть мимо фрадштадтской крепости было практически невозможно. Таким образом, данный форт не то чтобы был воротами, наглухо запирающими стену, которая разделяет континент на две части, но своеобразным клапаном, регулирующим передвижения людей с юга на север и обратно, определенно являлся. Само собой разумеется, что работал этот клапан исключительно в интересах фрадштадтской колонии, что меня совсем не устраивало. Пришло время менять правила игры в Рунгазее.

Наше появление не осталось незамеченным. Со стороны Форт-Хэтчера доносились звуки фрадштадтских армейских рожков, а на бревенчатых стенах царила суета. По неизвестной причине только правая угловая башенка крепости до половины была сложена из камня, так вот, именно на ее орудийной площадке наблюдались наиболее активные приготовления. Вполне вероятно, что там просто находилось наиболее мощное орудие островитян. Что ж, скоро проверим, на что способна артиллерия форта. А может, и без этого обойдется…

Перво-наперво я выслал парламентеров с предложением встретиться с комендантом форта, однако вместо майора Смита, чей возраст, по сведениям разведки, приближался к пятидесяти годам, фрадштадтцы прислали какого-то молоденького офицера.

– Комендант Смит велел сообщить вам, что проход через Ратанскую долину невозможен без разрешения нашего губернатора генерала Ричмонда! – высокомерно заявил представитель Короны. – А поскольку такового разрешения у вас нет, для вашего же блага будет лучше, если вернетесь туда, откуда пришли.

– А что же майор? – невинно поинтересовался я. – Сам не смог прийти?

– У господина майора сейчас по распорядку дня ужин. А чтобы сообщить вам о правилах прохода мимо Форт-Хэтчера, достаточно и поручика Хейли, то есть меня!

– Да ты… – потянулся было за шпагой Игнат, но был остановлен моим недовольным взглядом.

– Не будем мешать ужинать господину Смиту, – спокойно произнес я, сопровождая слова ласковой улыбкой, – вы уж только потрудитесь передать майору мои условия, поручик Хейли: завтра к девяти утра в форте не должно остаться ни души! Видите ли, отсутствие разрешения губернатора Ричмонда я компенсирую своим собственным разрешением. Так и передайте!

– Ваши условия неприемлемы для фрадштадтских солдат! – гордо вскинув голову, ответил Хейли.

– Не спешите с выводами, поручик, – прервал его я, – разве вы уполномочены принимать решения о судьбе всех солдат форта? Думаю, что это прерогатива вашего командира.

– А позвольте-ка поинтересоваться, – глумливо ухмыльнулся фрадштадтец, – что же будет, если ваше условие не будет выполнено? Станете штурмовать форт?

Ну вот, опять это высокомерие выходца с Благословенных Островов! Уж сколько раз оно нам на руку играло, а эти недотепы снова и снова продолжают наступать на одни и те же грабли! Я отбивал у фрадштадтцев новый форт в Чистяково, брал Злин и Яблонец, снимал осаду с Бобровска, сорвал попытку островитян захватить Южноморск, а этот молодой хлыщ продолжает считать себя представителем непобедимой сверхнации! Интересно: он в принципе не в состоянии связать меня со звучной южноморской оплеухой и ввергшей в шок весь этот мир бомбардировкой столицы Фрадштадта с воздушных шаров или просто считает это все досадными эпизодами, не имеющими особого значения? Да в этом деревянном форте от силы триста человек, включая артиллеристов и обслуживающий персонал, он ни при каких обстоятельствах не может задержать меня дольше, чем на день! Но в итоге не задержит и на полдня.

– Молодой человек, либо вы покинете форт ночью, либо завтра к полудню я сровняю его с землей!

Сказав это, я развернулся и отправился к своей маленькой армии, уже по-хозяйски оборудовавшей позиции под стенами Форт-Хэтчера. Не о чем с этим поручиком разговаривать, все, что хотел сказать, я уже сказал, дальше все зависит