— Спасибо.

— Ты накопал чего? Я Винсента расспрашивал — так он молчит. Не то что остальные. Послушаешь их — ну просто невинные жертвы судебной системы. Можно подумать, мы упрятали за решетку целый церковный хор.

Уок рассмеялся.

— То есть Винсент вообще ни с кем об этом не говорит?

— Нет. И знаешь, что? Впечатление, будто он на свободу и не выходил. В смысле, не пришлось ему заново привыкать к тюремному распорядку. Я тебе больше скажу: мне сдается, он скучал по этим стенам.

Они еще поговорили, и тут Марта позвала Уока.

Он оставил пиво на террасе, прошел в гостиную.

Марта словно тянула время: напряженно молчала, затем выпрямилась, шагнула к столу, заваленному документами, надела очки — ее действия казались подготовкой, самонастройкой. На днях Марта, очень возможно, задала расследованию новый вектор, выявив, что Дарк связан с компанией, зарегистрированной в Портленде.

— Ты что-то нашла?

— Похоже. Мне нужна дозаправка остреньким — остренькое извилины расшевеливает. Есть у тебя хабанеро?

Уок отрицательно покачал головой.

— А малагета?

— Я даже не знаю, что это такое.

— Блин, Уок! Ну хотя бы поблано[41] ты в доме держишь? Мне без перца не думается. В следующий раз, будь добр, припаси для меня чего погорячее.

Пристыженный, Уок поплелся в тесную кухоньку варить кофе. Пока варил — глядел на улицу. Они с Мартой работали уже четыре часа — засели за бумаги сразу после ужина. Глаза у обоих красные, рты то и дело искажает зевота; но спать они не лягут, о нет. Потому что все равно не заснут. Марта увлеклась по-настоящему, и неважно, что ее азарт, быть может, вызван жалостью к Уоку, раздавленному обилием подробностей.

Он принес ей кофе и меленку для перца.

Марта отреагировала усмешкой и неприличным жестом.

Стала мерить шагами комнату — в одной руке корпоративная налоговая декларация, в другой пачка учредительных документов. Бог ее знает, как она вышла на этот след; может, имеет в приятелях юриста по налоговому праву, и он услугу оказал.

— Фортуна-авеню, — многозначительно произнесла Марта.

— Ага, коттеджи на второй линии.

— Все, кроме двух, принадлежат одному и тому же холдингу. Не подскажешь, когда Калифорнийским департаментом охраны природы впервые было официально зарегистрировано оползание почвы над океаном? — Она куснула пластиковый колпачок ручки.

Уок стал перелистывать файлы.

— В мае девяносто пятого.

Марта улыбнулась, взмахнула своими бумагами.

— А упомянутый холдинг приобрел первый участок земли в сентябре девяносто пятого. С тех пор они заключали аналогичные сделки с промежутком примерно в год. Всего куплено восемь участков с домами. Это называется прокруткой. Если объяснять на пальцах — один участок закладывается, на деньги с залога приобретается второй, затем он закладывается ради покупки третьего… в общем, ты понял. С первыми шестью все шло как по маслу, а потом ставка выросла.

— И что случилось?

Марта еще прошлась по комнате, достала из шкафа бутылку виски, плеснула в кофе себе и Уоку.

— Они прибрали к рукам все дома на второй линии. Департамент охраны природы только наблюдал — все десять лет.

— Десять не десять, но около того. Наконец спохватились — волнорез построили. Теперь дом Винсента Кинга в безопасности.

— На второй линии домишки так себе. Обычные коттеджи для обычных семей. Их скупали задешево, прибыль несколько лет была ничтожная…

— Пока…

— Пока не начала обрушиваться первая линия; пока народ не пронюхал, насколько классно можно отдохнуть в Кейп-Хейвене. Дома один за другим сползли в океан — все, кроме кинговского. Он этому холдингу — что кость в горле…

— Пять миллионов долларов — как минимум.

— И холдинг получил бы эти деньги, но, пока жив хозяин дома, застраивать отелями прилегающую территорию нельзя. Разрешение не дадут.

— Ты мне всё — холдинг, холдинг… название у него есть вообще?

— Как не быть. «МЭД Траст».

— Это в смысле — фонд кучки психов?[42]

— Бог с ним, с названием. Угадай, кто там директор и единственный собственник.

Марта протянула бумаги. Уок их взял, стиснул, превозмогая дрожь в пальцах.

Ну конечно. Вот оно, имя — вверху страницы, жирным шрифтом.

«Ричард Дарк».