понимала, что именно она может оказаться смертельной для ее верного телохранителя. Возможно, если бы скорая появилась здесь, в эту самую минуту, и врачи оказали ему помощь, Дэна можно было бы спасти. Был бы шанс! Но никто не придет, никто не поможет! Выстрелы вскоре стихли, но Кристина не заметила. Она продолжала цепляться трясущимися пальцами за одежду Дэна, когда чьи-то руки сзади подхватили ее и потащили к черному джипу. Девушка начала вырываться, кричать, пыталась укусить державшие ее руки. Ей казалось таким страшным, просто невыносимым, что ей не будет позволено даже проститься с человеком, который отдал за нее свою жизнь, что она готова была биться за это право. Лишь бы еще раз обнять его! Лишь бы в последний раз увидеть его лицо.

Двое мужчин пытались совладать с ней, но Кристина кричала, царапалась и брыкалась. Так могло бы продолжаться еще долго, и им вряд ли удалось бы усадить девушку в машину. Но одному из них быстро надоел этот спектакль, и он ударил Кристину прикладом автомата по основанию шеи. Мир перед ее глазами тут же померк, и наступила тишина.

Очнувшись, Кристина не сразу поняла, где находится. Вокруг была абсолютная, непроглядная тьма. Она лежала на холодном влажном каменном полу. Где-то справа равномерно капала вода, и этот однообразный звук напомнил ей о подвалах.

Кристина попробовала пошевелиться, и тело тут же пронзила острая боль. Голова будто взрывалась изнутри на сотни осколков, мешая сосредоточиться. Но все же постепенно Кристина вспомнила все, что произошло с ней, и ее затопило горькое чувство утраты. Еще недавно ее сердце металось между двух огней, двух самых близких для нее людей, а теперь оба они были мертвы. Жестокая сила, что заставляла ее бежать и скрываться, убила самых близких и превратила их в пепел, оставив ее одну. Без надежды, без будущего.

Кристина не знала и не хотела знать, что случилось с Александром Кимом. Смог ли он спастись в той перестрелке, смог ли бежать, был ранен или убит? Для нее Ким умер в тот момент, когда предал ее. И она похоронила его, когда он малодушно визжал от ужаса, когда пытался вымолить ее прощение и не получил его. Он умер, и вместе с ним умерли все ее мечты о безоблачном будущем, семье и счастье, которое они могли бы построить вместе. В его предательство было сложно поверить, но страх, отчаяние и сожаление в его глазах были доказательством вины.

Прислонившись к шершавой холодной стене спиной, Кристина подтянула колени к подбородку, закрыла лицо руками и беззвучно заплакала. Но плакала она не о предательстве своего бывшего жениха. Снова и снова она видела перед собой лицо Дэна. «Что ты делаешь, дурочка? Вернись на землю…» Она помнила это лицо до мельчайших подробностей, все его выражения, когда он смеялся, или злился, или был раздражен, или смотрел на нее настороженно и пристально, будто пытался разгадать ее мысли. Она помнила его ореховые глаза, оказавшиеся так близко, когда он поцеловал ее в том кафе в Дагомысе. Их единственный поцелуй!.. И его странное, неестественное спокойствие, когда он упал на спину, потеряв сознание.

Он погиб из-за нее и уже никого не сможет защитить. И уже никогда не откроет своих ореховых глаз.

Эта мысль повергала в отчаяние.

Кристина не знала, сколько времени она провела в темноте этого подвала. Час? День? Вечность? Когда слезы наконец иссякли, а боль в шее и спине стала терпимой, Кристина поняла, что жутко замерзла. Она принялась дуть на ладони, теперь их друг о друга, но это мало помогало. Тогда она медленно поднялась на ноги, чтобы немного размять затекшее тело, и начала шарить руками по стенам, пытаясь вслепую определить размеры помещения. Медленно и аккуратно, сантиметр за сантиметром, она обходила подвал, пока не наткнулась на лестницу, ведущую наверх. Держась за деревянные перила, девушка поднялась по ступеням. Дверь была заперта, чего и следовало ожидать.

Кричать и звать на помощь Кристина не решилась. Она знала, что ждет ее за этой дверью. Точнее, предполагала. И жутко боялась. Воображение рисовало все новые и новые кошмары, которым ее могли подвергнуть, и это сводило с ума не хуже тьмы холодного подвала и звука капающей воды. От нарастающей паники сердце стучало так громко, что иногда перекрывало размеренную капель.

Кристина решила не спускаться вниз, на холодный бетонный пол, и тяжело опустилась на ступени, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Уже по привычке она сделала два глубоких вдоха и хотела сделать третий, а потом, после паузы, два коротких, как учил ее Ким. Но не смогла, вспомнив о нем, и снова разрыдалась.

Мысли метались одна страшнее другой: «Я могла послушаться Дэна, ведь он знал, что Сашка трус и может предать меня! И сейчас Дэн бы жив! Я могла убежать совсем в другом направлении и быть сейчас очень далеко отсюда! Я бы никогда не узнала Дэна, но он был бы жив! Он погиб из-за меня! Я могла бы послушаться отца и стать пианисткой. И ничего этого вообще не случилось бы! Я не узнала бы ни Сашку, ни Дэна, и сейчас меня бы здесь не было! Надо было слушаться отца. И Дэн был бы жив…»

Так по сотому кругу Кристина продолжала винить себя во всем, не в силах преодолеть свое горе. А потом наконец задремала.

Через некоторое время она очнулась, будто от резкого толчка, все в той же темноте и тишине, если не считать капающей воды. Легче не становилось, а звук капели напоминал метроном, четко отбивающий ритм. Кристине вдруг показалось, что это обратный отсчет перед тем, как дверь наверху распахнется, приглашая ее в новый ад. И если бы сейчас Кристине предоставили выбор: остаться в этом холодном подвале или подняться наверх, она бы не знала, что делать. Жуткое темное подземелье становилось уже невыносимым, но неизвестность пугала гораздо больше.

Иногда Кристина вдруг вспоминала вершины гор Псебе, залитые теплым солнцем, и свежий ветер, играющий в волосах… В такие моменты хотелось волком выть, настолько невыносимым делался этот подвальный могильный холод.

Наконец, дверь открылась, и Кристина чуть не ослепла от яркого электрического света. Кто-то довольно грубо поднял ее на ноги и повел наверх. Дом оказался большим и светлым. Когда глаза немного привыкли, Кристина смогла разглядеть овальную мансарду, светлую мягкую мебель и большие пальмы в напольных кадках. Широкая лестница с ажурными перилами вела на второй этаж. Там оказалась еще одна гостиная с выходом на веранду под навесом, диван