мне сообщить? Был он жив или мертв? Я отчаянно пыталась понять это по вашему выражению лица, но свет был тусклым, и вас скрывала тень. Словно в замедленном темпе мы сошлись лицом к лицу в том бесконечном роковом коридоре. Вы положили руку мне на плечо и сказали: “Все хорошо, все хорошо”. Не знаю, как я не упала в обморок! Я все еще не могу думать о том моменте без слез. Никогда раньше я не испытывала такого страха (только раз, когда нас в собственном доме взял в заложники мужчина в маске, вооруженный ножом). Я чувствовала физическую боль в животе. Я до сих пор не понимаю, как звезды в ту пятницу сошлись так, что Оливер остался с нами. Мне казалось, что вы появились, сотворили чудо, а затем снова исчезли. Вы должны гордиться собой».

Уверенность, храбрость и убежденность врача в том, что он может помочь, очень важны для родителей пациентов.

Как только мы устранили биохимию смерти, удалили опасную мембрану и сделали переливание донорской крови, Оливер пошел на поправку. Свиной грипп, который стал причиной резкого ухудшения его состояния, тут же отступил, как это делают вирусы. Мальчик выздоровел и почувствовал себя так, будто с его шеи сняли тугой ошейник. Теперь он нормальный спортивный подросток, по которому не скажешь, что он находился в шаге от могилы. Ники была права в одном: они оказались в нужное время в нужном месте, а именно – в детской больнице, где могли решать сложные задачи и где работала преданная бригада, членам которой было абсолютно все равно, должны они дежурить в пятницу вечером или нет. Единственное, что имело для них значение, – это спасение жизни мальчика, чего они и добились. Они могли отправиться домой на выходные и рассказать всем, что спасли маленького ребенка.

Слегка шокированный, я поехал в закат по направлению к Вудстоку. Оливер был спасен благодаря огромным усилиям со стороны преданных делу медицинских работников, но в Вене я узнал, что программу детской кардиохирургии в Оксфорде собирались закрыть. После нашумевшего скандала, разгоревшегося вокруг кардиохирургии в Бристоле, никто не считал, что для хирурга допустимо работать в одиночку.

Бристоль стал тревожным звонком для всех представителей моей профессии, которых в мире совсем немного. Несколько недель подряд все национальные новости были посвящены скандалу. Скорбящие родители выходили на демонстрации к воротам больницы, как на кладбище, приносили цветы, поносили хирургов и назвали серийными убийцами. Почему? Потому что уровень детской смертности в Бристольском королевском лазарете в два раза превышал смертность в других центрах. Говорили, что в случае некоторых операций смертность была пугающе высока.

Детские кардиологи, анестезиологи и медсестры подозревали проблему, пока скандал не разгорелся. Тем не менее попытки скрыть последствия никогда не предпринимались. Как прямо заявил руководитель общественного расследования, «Бристоль утонул в информации». В каждой больнице, где детям делали операции на сердце, собиралась информация о статистике смертности, и Королевская коллегия хирургов совместно с Обществом кардиоторакальных хирургов изучала эти данные.

В ходе расследования выяснилось, что Бристоль стал жертвой более общих проблем Национальной службы здравоохранения. Специалисты по сердцу находились в двух разных местах: детские кардиологи в одной больнице, хирургические бригады в другой. В отделении интенсивной терапии не было коек для детей; медсестер, обученных работать с детьми, было очень мало; реанимационные мероприятия были «предельно плохо организованы»; слишком много важнейшего оборудования поставлялось исключительно благотворительными организациями. В отчете неоднократно говорилось о недостатке финансирования и о нежелании думать, что все это может поставить под угрозу жизнь детей.

В результате уволили детских кардиохирургов и заведующего больницей. Затем началась публичная охота на ведьм, чтобы обуздать представителей могущественной медицинской профессии. В результате расследования был сделан вывод о том, что общественность должна знать о статистике смертности пациентов каждого хирурга. Прошло много лет, а мы до сих пор страдаем от последствий: сегодня более 60 % детских кардиохирургов в Великобритании являются выпускниками зарубежных университетов, и заполнить учебные должности компетентными кандидатами постепенно становится все сложнее.

Вскоре после бристольского скандала Министерство здравоохранения Великобритании приняло решение значительно сократить число отделений детской кардиохирургии. Поскольку оксфордский центр был самым маленьким, я сразу понял, что его закроют. Нам не пришлось долго ждать нападения. Кто-то решил сделать бизнес из разглашения в прессе результатов каждого хирурга. Отделение доктора Фостера в Имперском колледже Лондона оказалось в авангарде этого процесса. Его сотрудники стали за вознаграждение снабжать газеты информацией об основных проблемах здравоохранения. Проще говоря, они вели себя как стервятники, сидящие на телеграфных проводах в ожидании добычи. В 2004 году «Британский медицинский журнал» опубликовал статью о детской смертности в результате операций на сердце, основываясь на данных, предоставленных отделением доктора Фостера. Информацию взяли из недостоверной Статистики больничных случаев, составленной канцелярскими служащими и использованной в ходе расследования бристольского инцидента. К счастью, к тому времени тринадцать существующих детских кардиоцентров начали самостоятельно собирать и проверять данные о своих результатах, а затем ежегодно предоставлять их в Центральную базу данных кардиологического аудита (CCAD).

Из-за высокой смертности в Бристольском королевском лазарете было решено, что общественность должна знать статистику смертности пациентов каждого хирурга.

В данных, предоставленных отделением доктора Фостера, у Оксфорда стоял высокий процент смертности детей в возрасте до года, которых оперировали с подключением к аппарату искусственного кровообращения. В то же время у нас был самый низкий процент смертности младенцев, которым делали операции без подключения к аппарату. Все знали, что Статистика больничных случаев была безнадежно недостоверной, но теперь нам требовалось это доказать. Статья преследовала злонамеренную цель поддержать политику «закрытия малых отделений», и мы знали, что данные не соответствуют действительности. Оксфорд потребовал провести независимое расследование, чтобы доказать абсурдность обвинений.

То, что обнаружили в ходе расследования, поставило под сомнение все сведения из предыдущего источника. После сверки с независимой базой данных CCAD выяснилось, что Статистика больничных случаев не учла от 5 до 147 операций в каждом центре и, что просто поразительно, не зафиксировала от 0 до 73 процентов смертей. Оказалось, что оксфордская статистика, составленная доктором Арчером и доктором Уилсоном, была настолько точной, что в ней учитывался каждый смертельный случай. Ноль процентов было у нас. В четырех крупнейших центрах не учли от 44 до 70 процентов смертей! Доктор Фостер заявлял, что средний уровень смертности составлял четыре процента для всех центров, хотя в действительности он был в два раза выше. Поскольку в Оксфорде проводилось меньше всего операций, а отчетность включала самые точные данные, наша статистика смертности казалась выше, чем в других центрах. На самом деле