– Неплохой выстрел, младший брат. Может, в другой раз мы найдем кого-то, кто будет сопротивляться чуть дольше. Я чуть не заснул в седле.

Я проигнорировал Роуэна и направился к месту, где лежал все еще брыкавшийся в траве олень. Белая стрела вонзилась рядом с его передними лапами, прошила сердце зверя, и его пасть и ноздри наполнились кровью и пеной. Он поднял на меня свои глаза и попытался встать, однако упал и слабо дернулся, до сих пор не осознав, что его лишили жизни. Я достал охотничий нож и быстрым движением перерезал ему глотку, навеки прекратив страдания зверя.

Убрав оружие в ножны, я уставился на трепетавшее создание, и после смерти оно отчего-то казалось еще меньше, чем при жизни.

– Слишком легко, – пробормотал я, скривив губы в презрительной гримасе. – Смертные животные не создают никаких препятствий. Невесело охотиться на то, что умирает так легко.

Роуэн хохотнул, а я выдернул стрелу и вернулся к своей лошади, бросив жалкое создание истекать кровью в грязи.

– Просто ты неправильно выбираешь добычу, – заявил он, когда я взобрался в седло. – Все преследуешь этих животных в надежде, что они смогут прожить дольше полудня. Если хочешь чего посложнее, может, тебе стоит смениться тактику.

– Например? Попытаться заговорить их до смерти? Это по твоей части.

– Ой, ха-ха. – Роуэн закатил глаза. – Мой брат бродит по земле всего каких-то несколько десятилетий, а уже думает, что все знает. Послушай того, что пожил уже несколько веков. Если хочешь настоящий вызов, прекращай преследовать зверей и выбирай добычу, которая умеет думать.

– Ты говоришь о людях, – ворчал я, пока мы скакали в лес, обратно к той тропе, что привела нас сюда. – Я раньше на них охотился. Их прикончить проще, чем целиться в мертвого козла.

– Ох, младший братик. – Роуэн покачал головой. – Как же ты узко мыслишь. Существует и другой вид «охоты» на людей, не просто загонять их и стрелами пронзать их головы. Такая добыча гораздо интереснее в живом состоянии, чем в мертвом. Советую попробовать.

– То есть охотиться на них, как это делаешь ты? – Я фыркнул. – Больше похоже не на охоту, а на игры со своей жертвой. Так делают кошки.

– Не надо самодовольства, Эш. – Роуэн усмехнулся, бросив мне молчаливый вызов. – Для того, чтобы покорить смертное сердце, заставить ее влюбиться в тебя, довести до того, что она пообещает что угодно, требуется навык посерьезнее, чем просто уметь пустить стрелу кому-то в грудь. Человеческие сердца – самая сложная добыча. – Его усмешка стала шире, превратившись в хитрый оскал. – На самом деле мне кажется, что у тебя не получится.

– А кто сказал, что я захочу? – не обратил я внимания на его старания поддеть меня. – Я уже видел смертных «влюбленных». Они слепы и глупы, а их сердца невозможно хрупкие. Даже заполучив его, что с ним дальше делать?

– Что угодно, младший братик. Что тебе заблагорассудится. – Роуэн одарил меня самоуверенной ухмылкой, полной превосходства, чем окончательно вывел из себя. – Но я пойму, если ты боишься. Если сомневаешься, что у тебя получится. Просто решил, что тебя заинтересует более искусная охота, но если для тебя это слишком сложно…

– Ладно, – вздохнул я. – Ты все равно не оставишь меня в покое. Покажи мне смертную, и я заставлю ее в меня влюбиться.

Роуэн усмехнулся.

– Мой младший братик так быстро растет. – Его губы растянулись в улыбке, и мы развернули наших рысаков к краю леса.

Стоило приблизиться к жертве, и на обнаружение предпочтительной цели много времени не ушло. Мы подобрались к примитивной деревянной ограде, отделявшей человеческую поляну от остальной чащи, и внезапно до наших ушей донеслось приглушенное фальшивое пение, после чего мы решили натянуть поводья.

– Вон там. – Роуэн указал, куда смотреть. Я проследил за направлением его пальца, и мои брови взлетели от удивления.

За ограждением и опушкой деревьев находилось небольшое каменистое поле, через которое неслось бурлящее течение, а на самом поле мостилось скопище соломенных хижин, нечетким полукругом возведенных вокруг большой ямы для костра. Одно из немногих здешних маленьких человеческих поселений, решивших испытать судьбу и расположиться у края чащи. Они практически никогда не осмеливались подступаться к лесу и не покидали своих домов после захода солнца – не без причины. Гоблины все еще считали эту территорию своей, и я знал более одного фуки, любившего ночами бродить по этому лесу. Мне мало было известно об этих людях, кроме того, что они называли себя небольшим кланом друидов, стремившихся жить в мире с землей и лесом за пределами их ограды. Рискованно и глупо, что свойственно всему человеческому роду, однако эти хотя бы выказывали некоторое уважение.

Оттого мы удивились, заметив одну из девушек у берега реки: она прогуливалась и мычала себе под нос мелодию, пока собирала полевые цветы, росшие у опушки леса. По меркам смертных она была юной, одетая в простые одежды, босая и беззастенчивая. Ее темные волосы сверкали в лучах солнца.

Роуэн хитро осклабился и повернулся ко мне.

– Ну ладно, братишка. Вот и твоя цель.

– Девчонка?

– Нет, дурак. Ты вообще меня слушал? – Брат закатил глаза. – Ее сердце. Ее тело, разум и душа. Заставь ее полюбить тебя. Убедись, что она отдалась тебе без остатка и не может думать ни о чем, кроме тебя. Если у тебя получится, только тогда ты станешь охотником всех охотников. – Он усмехнулся и посмотрел на меня свысока. – Если ты готов принять вызов, самое время.