Я н. В вашем возрасте много не требуется.

И н г а. Мне было достаточно моего опыта. Да. Я всегда знала, что должна любить и что ненавидеть.

Я н. О, это уже очень много — такая уверенность.

И н г а. Вам смешно? Но, право… не моя вина, что мир, в котором я росла, был более понятен из-за ненависти, которую он пробуждал в людях, чем…

Я н. Верно. Мир, в котором вы росли, был бесчеловечен. Но ведь он канул в прошлое!

И н г а. Только для вас. Для меня — нет. И именно это нас разделяет. Сейчас все еще более мрачно и страшно, чем было. Но вы этого не замечаете.

Я н (смущенно). Мне казалось, я могу сделать для вас, для всех вас, что-то, что возродит надежду. И не только у вас. Я уже говорил — нам самим тоже необходимо поверить, что мир станет другим и что от нас зависит…

И н г а. Вы сказали, что освобождаете меня от чувства, похожего на благодарность. Это недоразумение. Ничего такого я не ощущаю. Напротив, я на вас в обиде. Вы, вероятно, добрый, благородный человек. Но именно из-за таких людей мир становится еще менее понятным. (Вспыльчиво.) Почему вы мешаете мне ненавидеть людей, как они того заслуживают?

Я н. Пожалуйста, не говорите так. Я не верю, что вы действительно так думаете.

И н г а. Сколько вы здесь пробудете?

Я н. Несколько дней. Может быть, три, четыре.

И н г а. А если только до завтра?

Я н. Может быть, и так. Это зависит не от меня.

И н г а. Не от вас? (Насмешливо.) А ведь вы уже свободный человек, не то что я… (После паузы.) Значит, завтра вас, возможно, не будет? Но я останусь здесь и снова вынуждена буду терпеть бесчеловечность мира. (С улыбкой.) Теперь вы понимаете, что ваша доброта недобрая?

Я н. Иными словами, я причинил вам зло? (С безграничным изумлением.) Так ли это? Так ли?

И н г а. Завтра или послезавтра, уезжая отсюда, вы, может быть, лучше поймете, что оставляете здесь только нищенскую подачку. Это, пожалуй, хуже, чем самая безжалостная обида. (Неожиданно засмеялась.) Нет, нет! Вы меня не слушайте. Несмотря ни на что, я вам чуточку благодарна. Хотя бы за то, что мой отец немного успокоился.

Я н. Да, это действительно не много. И все же вы не должны считать это милостыней. Пока я сам нищий, что ж я могу вам предложить? Мои коллеги говорят, что даже этого мы не можем себе позволить… И я сам не совсем был уверен. И если бы ваш отец обладал большим воображением…

Входит  Л ю ц ц и  с зажженной свечой и свертком в руке.

Л ю ц ц и. Дайте ваши консервы. Пойду на кухню готовить ужин.

И н г а. Я тоже пойду, помогу тебе.

Я н (Инге). Подождите минутку, я разыщу чай и сахар.

Люцци уходит.

И н г а (пристально смотрит на Яна). А вы считаете, что мой отец лишен воображения? Возможно. Но не будем слишком требовательны. Он хотя и знает жизнь лучше, чем я, но порой кажется мне моложе, чем я сама.

Я н. Удивительное дело. Ваша младшая сестра говорила о вас то же самое!

И н г а (спокойно). Думаю, что и она права.

Я н. Права? (Вспылив.) Что же вы здесь делали все эти пять лет, если каждый, кто моложе, чувствует себя старше других? Нет, меня такой счет не устраивает.

И н г а. А если окажется, что есть вещи еще более страшные? Для вас время остановилось. И вам нужно очень быстро шагать, чтобы догнать нас. А мы ведь тоже не стоим на месте. Хотя нет, не так! Вернее, сама почва движется, уходит у нас из-под ног… Ну что ж, давайте ваш чай и сахар. (Берет из рук Яна пакетики и быстро уходит.)

Ян молча смотрит ей вслед. Наверху хлопнула дверь. М и х а л, уже без куртки, в одном свитере, медленно спускается по лесенке.

Я н. А, это ты, жилец инкубатора грез?

М и х а л (заглянул в левую дверь). Подозреваю, что они последовали моему примеру, только ушли подальше.

Я н. Да. Они сказали: «Там, где свинство, нас нет».

М и х а л. Это, конечно, Павел, узнаю его стиль! (После паузы.) Говоришь, он сказал — свинство?.. А может быть, он прав? Подлые люди обманывают других, а честные того хуже — самих себя.

Я н. Нищие отдают больше, чем имеют сами. Ты это хочешь сказать?

М и х а л (сдерживая гнев). У нищих есть надежда завоевать весь мир, всю вселенную! (После паузы, пожимая плечами.) Нет, я не это хотел сказать. Остался еще только Берлин, который нужно завоевать. Я решил завтра отправиться на фронт, стать крупицей чего-то большего, чем то, что завоевано нами вчера. Именно крупицей, ничтожной крупицей. И это, пожалуй, единственный дельный шаг, на который мы еще способны. Да, Ян, завтра я иду проситься на фронт…

В передней стук. Ян и Михал удивленно переглядываются. Хлопнула дверь, слышатся неуверенные тяжелые шаги. С узелком в руке входит  А н з е л ь м, на плечах одеяло, наброшенное в виде пелерины. В нескольких шагах от двери останавливается и осматривается вокруг, не обращая внимания на присутствующих.

А н з е л ь м. О, здесь тепло! И лампа горит. (Стаскивает одеяло.) Вы позволите, я ближе к свету… (Садится за стол, узелок кладет к себе на колени.) Уголок-то для меня найдется?

Я н. Уголок? Как это понимать?

А н з е л ь м. Место, где можно переночевать. Только и всего. (Показывает на окно.) Сквозь щели я увидел свет, а где свет, там и люди.

М и х а л. То есть вы ищете квартиру?

А н з е л ь м. Точнее, местечко для ночлега. С прежнего меня выгнали. Не буквально, а так — дали понять, что я должен уйти. И кто же? Те, с кем я прожил пять лет под одной крышей.

М и х а л. Но почему?

А н з е л ь м. Вот именно, почему? Люди совсем с ума посходили. Думают, что весь мир принадлежит им.

Я н (ухмыльнувшись, Михалу). Нам тоже так кажется…

А н з е л ь м. А ведь стоит призадуматься над этим. Моим коллегам кажется, что они теперь имеют на выбор бог знает что. Они не могут понять, когда я им говорю, что за мою довольно продолжительную жизнь только последние пять лет я был по-настоящему свободен. Они даже слышать об этом не хотели и выгнали меня. (После паузы.) А я был не только свободен, но и счастлив. Может, вы меня скорей поймете…

Я н (в замешательстве берет узелок Анзельма и относит его в угол). Узелок небольшой, но увесистый.

А н з е л ь м (лукаво). Ого! Хотя то, что в нем действительно ценно, весит меньше, чем самая маленькая пачка сухарей.

М и х а л. Вы говорите образно, но не совсем понятно.

А н з е л ь м. Просто там находится несколько мыслей, которые я решил передать