Глава 27

Родственников у меня много, и все они раскиданы по разным уральским городам. Ездить к каждому в гости — жизни не хватит. Поэтому раз в пять лет я собираю всех двоюродных братьев, троюродных сестер, четвероюродных племянников и пятиюродных внуков, а также их законных супругов и детей у себя в Купчине. Семья — это святое! К тому же должна же я похвастаться, какой у меня сыночек чудный растет, на зависть всем.

Если хотите знать точные цифры — в последний раз в мою сорокадевятиметровую квартиру втиснулись аж двадцать три человека. Пришлось одалживать столы у соседей.

Степочка сделал было робкую попытку привести свою тогдашнюю девушку, чтобы познакомить свою избранницу с нашей большой семьей, но я отговорилась аллергией на ее духи, которая в переполненном помещении только усилилась бы. Как вы понимаете, никакой аллергии у меня, конечно, и в помине не было. Просто мне категорически не нравилась эта карьеристка. Вечно она ходила в таком, знаете, деловом костюме, на умопомрачительных шпильках, волосы стянуты в конский хвост; и, главное, постоянно пропадала на работе. Она была маркетологом в какой-то международной компании. Ну скажите на милость, зачем мне такая амбициозная невестка? Кто будет за Степочкой ухаживать, если она только и думает, что о каких-то презентациях? Кто будет детям носы вытирать, пока она участвует в пустых проектах? Кто будет носки стирать и борщи варить, наконец? Словом, не пустила я девицу на свой порог. Не удалось ей попробовать мой фирменный холодец.

К чему я это рассказываю? К тому, что на подготовку нашего семейного мероприятия у меня обычно уходит целая неделя. А здесь, в Константиновском, нужно было справиться меньше чем за час. Если вы хорошо умеете считать, то поймете, что и гостей тут было на одного больше, чем у меня дома. А продуктов — в десятки раз меньше. Потому что основную часть ингредиентов серые повара использовали для создания смертоносных блюд, которым теперь была одна дорога — в лабораторию, а затем в печь, но никак не на высочайший стол.

Полковник Орлов экстренно вербовал новых официантов из офицеров ФСО, в том числе моих знакомцев с проходной, косо на меня поглядывавших (гусара-начальника службы увели в наручниках по моей наводке), — а я размышляла, как бы мне определить ядовитость специй, расставленных повсюду в керамических горшочках. Без соли и перца даже я не смогу приготовить ничего приличного, а шпаргалок с описанием содержимого вазочек на этот раз не было.

Хотя…

Кто разбирается в пряностях лучше Главного Магистра Ордена Королевской Кобры?

Вот непогрешимый индикатор степени ядовитости приправ!

Новоиспеченные официанты скидывали свои неприметные пиджаки и неумело повязывали вокруг талии столь же неприметные серые фартуки, а затем, взяв подносы с аперитивами, направлялись в сторону Голубого зала, где уже начали собираться главы государств, ожидающие превосходного обеда, о котором можно будет рассказывать — нет, не внукам — требовательным журналистам.

Время раздумий кончилось. Наступило время действий.

Я подхватила трехкилограммовой пакет с пшеничной мукой и подошла к Главному Магистру, который сидел в наручниках возле дальней стены в окружении трех парней в бронежилетах и всячески старался сделать вид, что он меня не замечает.

— Товарищ Магистр! — окликнула я. Старичок словно не слышал — с преувеличенным интересом изучал изразцы на противоположной стене. — Эй, товарищ Магистр! — Мой собеседник перевел взгляд на темный фламандский натюрморт с какой-то протухшей рыбиной в окружении подгнивших яблок. Мне эта игра уже порядком надоела. — Прекратите валять дурака и скажите-ка мне вот что: эта мука отравленная или нет?

Старичок упорно молчал, рассматривая остывающего барашка над пеплом олеандра.

— Знаете что, мой милый, — раздраженно сказала я, — я так поняла, что вы очень дорожите своей жизнью — так вот, вы же не хотите, чтобы я заставила вас попробовать каждый продукт, который вызывает у меня сомнения? А эти бравые ребята из спецназа помогут мне вас угостить.

— Не буду я вам помогать, — буркнул Главный Магистр, глядя в сторону. — А насильно заталкивать в меня отраву вы не станете. Это нарушение прав человека.

— А моего сыночка, ни в чем не повинного, держать за решеткой шесть дней — это не нарушение прав человека? — взорвалась я. — Из-за вас Степочка на всю жизнь получил тяжелейшую психологическую травму!

— Степочка? — Главный Магистр изумленно вскинул седые брови и наконец посмотрел прямо на меня. — Степан Суматошкин?.. Вы его мать?.. Ну конечно… Я должен был догадаться… Что случилось с моей головой?!

— Старческий маразм, — предположила я.

— Любовь, любовь затуманила мое сознание… — бормотал Главный Магистр про себя, склонив белую голову. Сквозь редкие волосы горько розовела лысина. — История, ты ничему не учишь! Сколько гениальных планов срывалось из-за страсти к женщине. Сколько мировых лидеров теряли голову — а следом и власть — из-за любви. Король английский Эдуард Восьмой, сын троянского владыки Парис, принц Люксембургский Луи… Теперь я — один из них… Позор, какой позор… Какое бесславное завершение трехвековой миссии великого Ордена… Шекспир, зачем ты умер? — вдруг воскликнул он куда-то в оштукатуренный потолок. — Вот тебе повесть, которой нет печальнее на свете! Вот тебе материал для невиданной доселе трагедии!

— Так, товарищ Магистр, — решительно остановила я эти возлияния. — Как вы совершенно правильно отметили, Шекспир уже давно умер, а вот восемнадцать президентов и шесть премьер-министров, в том числе четыре женщины, несмотря на все ваши старания, — еще нет. Но скоро вполне могут скончаться от голода. Посему быстренько ответьте мне на простой вопрос: эта мука отравлена или нет?

Главный Магистр вновь опустил голову и тупо уставился в пол.

— Что тут у нас, игра «Море волнуется раз»? — К нам бодрой походкой подошел полковник Орлов, на ходу завязывая вокруг талии передник. — Морская фигура замерла и не желает сотрудничать со следствием? Окей, мы сейчас это запишем. И на суде об этом скажем. И я такой морской фигуре — которая обвиняется в подготовке к беспрецедентному террористическому акту, затрагивающему государственные и международные интересы двадцати четырех стран, да еще и скрывает при этом ценную информацию, — завидовать не стал бы. — Он наклонился к старичку. — Приятель, вы бы лучше одумались, пока не поздно.

Главный Магистр дернул бородой, словно его ударили по лицу.

— Не отравлена эта мука, — выдавил он сквозь зубы.

— Может, попробуем ложечку? — предложил полковник Орлов.

— Говорю, не отравлена, — огрызнулся Главный Магистр. — Обычная мука.

Полковник Орлов оценивающе взглянул на старичка:

— Окей, вроде не врет. Но мы его потом