сочиненными, услышанными здесь, в Анголе, в муссеках или на бескрайних плантациях. Он не расстается с шестиструнной гитарой; его сопровождают два музыканта, один из них тоже играет на гитаре, другой — на кавакиньо. Тутинья немного прихрамывает на левую ногу, на нем всегда неизменные темные штаны, белая рубашка и белые парусиновые туфли, волосы его блестят от кокосового масла. Тутинья уже собирался петь, как вдруг, откуда ни возьмись, явился Жижи, радостно возбужденный, — он уже успел где-то изрядно выпить, а раз он выпил молодого вина, значит, избавился от тоски. «Послушай-ка, Тутинья, что, по-твоему, возникло вначале, жажда или напитки?» — спрашивает он, протягивая певцу стакан виски. У Тутиньи на этот счет нет сомнений. «Ясное дело, напитки, Жижи. Знаешь, я сегодня целый день смотрел на бухту, и вдруг мне пришло в голову, что когда господь бог создавал этот мир, он допустил промашку. Он сотворил воду, а надо бы — грог». — «Ах, Тутинья, чертяка ты эдакий, дай я тебя обниму, ей-богу, второго такого парня не сыщешь! Ну, давай начинай, настал черед морны и коладейры. А что может быть на свете лучше морны и коладейры? Соперничать с ними под силу только поэзии. Тутинья, как начинаются эти стихи о знатном наследнике?»

Знатный наследник,

Где раздобыл ты свое богатство?

Коли ты его еще не заработал,

Не от хорошей жизни приходится тебе воровать.

И Жижи вне себя от восторга бросается на шею Тутинье. «Тутинья, ты просто замечательный парень и ума палата!» Очень скоро к компании присоединится Жулиньо Миранда. Он будет читать стихи португальских поэтов Фернандо Песоа и Герра Жункейры, зеленомысца Жоржи Барбозы и закончит чтение поэмой Габриэла Мариано «Капитан голода». Это новинка. Я еще не знаю этих стихов. Позднее я услышу поэму Габриэла Мариано в гостях у ньи Жожи, в магнитофонной записи. У нее ведь есть магнитофон с тремя скоростями, она купила его на деньги, полученные от продажи контрабандных товаров, которые доставлял с Канарских островов один наш соотечественник, моряк. «Ах, сынок, у меня тут для тебя приготовлен сюрприз, — сказала она мне однажды. — Хочешь послушать?» — «Наверно, новая морна или коладейра, — предположил я, — дерзкая насмешливая песенка, из тех, что сейчас в моде? Или это хроники зеленомысца Жунги из серии «Одежда Пипи», а может быть, «Дядюшка Каранга» Сержио Фрузони?» Эти произведения были уже знакомы мне. Но я ошибся. На сей раз я услышал у тетушки Жожи «Капитана Амброзио» Габриэла Мариано: Капитан Амброзио, ньо Онтоне Омброзе, вождь мятежников, он появился в голодный год после засухи в квартале Салина во главе несметного полчища повстанцев: огромное черное знамя колыхалось на ветру; застигнутая врасплох полиция была объята паникой, целый час полицейские не смели высунуть нос. Ньо Омброзе, человек богатырского роста, поднялся на веранду здания колониальной администрации — было восемь часов утра, повстанцы встретили его появление восторженными криками, он стоял на веранде, стройный, худощавый, непокорные кудри разметал ветер; вот он воздел руки к небу и опустил их, ньо Омброзе ждал, пока наступит тишина, а когда все умолкли, заговорил:

— Земляки, была ли у вас вчера еда, для вас и для ваших детей?

— Нет! Вчера у нас не было еды — ни для нас, ни для наших детей!

— Была ли у вас работа?

— Нет! Не было у нас работы!

— Земляки, а позавчера была ли у вас еда, для вас и для ваших детей?

— Нет!

— И у меня ее не было! А неделю назад у вас тоже не было еды и работы?

— Да! Неделю назад у нас тоже не было ни еды, ни работы!

— А сегодня вы ели?

— Нет! И сегодня мы не ели!

— Земляки! У вас нет работы, у вас нет еды, ваши дети умирают с голоду! Бог забыл о нашей родине, земляки!

— Истинная правда, сеньор!

— А вы знаете, где находится еда, где находится маис для вас и для ваших детей?

— Знаем, сеньор!

— Земляки! Мы знаем, где находится еда, много еды, там столько зерен маиса, сколько дождевых капель в туче. А у нас животы подвело от голода, и наши дети умирают, потому что у них уже много дней не было маковой росинки во рту.

Толпа одобрительно гудела.

— Мы знаем, где находится еда! Мы знаем, где взять еду, чтобы накормить весь Саосенте!

Ньо Омброзе стоял на веранде здания колониальной администрации, прямой как струна; он набрал в легкие побольше воздуха и указал рукой в направлении продуктовых складов Себастьяна Куньи.

— Послушайте меня, земляки! Человек в одиночку ничего не может сделать! Бороться надо вместе. Вперед!

НЕ МОЖЕТ БЫТЬ СЧАСТЬЯ НА ПУСТОЙ ЖЕЛУДОК.

ГОЛОД НЕЛЬЗЯ ОТЛОЖИТЬ НА ЗАВТРА.

ЕГО НЕВОЗМОЖНО ОТСРОЧИТЬ.

НАДО ЗАДУШИТЬ ГОЛОД, А НЕ ТО ОН ЗАДУШИТ НАС.

ЛИБО МЫ ПРОВЕДЕМ АГРАРНУЮ РЕФОРМУ, ЛИБО ОТСУТСТВИЕ АГРАРНОЙ РЕФОРМЫ ПРИВЕДЕТ К РЕВОЛЮЦИИ.

Франсиско Жулиао

Вот так мне довелось услышать поэму Габриэла Мариано в доме тетушки Жожи, она сидела счастливая, взволнованная, глаза у нее были на мокром месте и блестели горячо и растроганно. «Знаете, я ведь была знакома с ньо Онтоне Омброзе, я видела его на рассвете в день мятежа, он говорил перед народом, призывал к борьбе, — зажигая собственным примером, вот это был человек». Я слушал магнитофонную запись поэмы в гостях у ньи Жожи, а впервые я услышал ее в доме у Мирандиньи, ее декламировал брат хозяина, Жулиньо. Когда я смотрел на Жулиньо, читающего стихи, я вспоминал прежнего Жулиньо, во времена учения в лицее, теперь же его интересует только одно — новости в спортивной газете, которую доставляют из Португалии самолетом. Поэму «Капитан голода» слушали самые различные люди. Я уже представил их вам. Директор и заместитель директора Министерства финансов; судья кассационного суда; Жоржи Монтейро из Управления национальной безопасности; Мариазинья; инженер Ваз; Тутинья; Томазиньо; Жижи. Напившись до чертиков, Жижи завопил: «Я пью за ньо Омброзе, великого человека, нашего брата, земляка, черт бы его подрал! А теперь я пью за моего двоюродного брата Габриэла, — (он поставил стакан и вытер губы), — all wright, very good». — И, пошатываясь, отошел в сторону. Антонио Марта, главный редактор газеты «Диарио де Ангола», доктор Жардин Медина, ректор лицея, — одни занимают ответственные посты, другие должности поскромней, — все эти люди очень похожи друг на друга, но идут разными путями. «Понравится ли им поэма?» — волновался я. Но беспокойство мое оказалось напрасным. Жо улыбнулся и одобрительно кивнул головой; Мариазинья улыбнулась и тоже кивнула; доктор Жардин Медина улыбнулся,