Эвидель.

Меня знобило. От холода и от обиды. Никогда прежде, не ощущала себя беззащитной и слабой. Ни во сне, ни наяву. А сейчас лежала на полу, напоминая не королевскую дочь, а половую тряпку. Арсей поднял меня под локти, усаживая на кровать. 

Он взял мою руку и внимательно осмотрел сбитые пальцы.

— Элиот. Что ты за человек? Что тебе сделала эта девушка?

— Ничего. А должна была качественно обслужить, — равнодушно бросил тот.

Арсей накинул мне на плечи свою рубаху. 

— В договоре не прописан пункт о том, что ты имеешь право наносить увечья. 

— Откуда тебе знать, что написано в моем договоре? Это моя собственность. Мало того, что ты ее без разрешения трогаешь. Так ещё решил меня учить? — он глухо расхохотался и вальяжно расселся в кресле. 

Слишком правдоподобно. До дрожи реально. Паника потихоньку наступала. Я сжала ворот рубашки со всей силой, как будто бы она волшебная, и может спасти меня от этого злого человека.

Арсей заметил мой жест и нахмурился.

— Не мог бы ты уйти. Ты пугаешь девушку, — указывая глазами на выход, сказал он.

— Не мог. Девку свою тогда тоже заберу. 

Стоило ему встать, и я забилась, как птица в силках. Попыталась расстегнуть проклятый ошейник, но, кроме как порезать палец, ничего не добилась.

— Элиот, ты ведёшь себя как идиот. Сядь на место, — процедил Арсей, сделав шаг ему навстречу. 

— Девка, жаль ты не можешь ему сказать,  за сколько себя продала!

Я себя продала? Каким болваном нужно быть, чтобы такое подумать. Папа говорит, что я бесценна! Меня бы никогда, такому как ты, не продали! Раздирающий гнев, заставил страх отступить. 

— Он говорит правду, Садира? Ты подписала контракт на таких условиях? 

Я быстро замотала головой. И не обманывала! Я не подписывала никаких контрактов. Мирно легла спать у себя в покоях. Никого не трогала. А очнулась в этом кошмаре! 

— Не приведи Боги, Элиот, если она не солгала. 

Арсей решительно вышел в коридор. Его брат с презрением во взгляде, но все же похотливо меня разглядывал.

— Ты припадочная, да? Ты понимаешь, что ты врешь ему в лицо. Думаешь, Арсей добрый? Пожалеет тебя?

Кружил вокруг, будто коршун над мышонком. Что я успела ему сделать? Его забавляло то, как я дергаюсь от каждого движения.

— Скоро подойдёт Гардей, и мы все узнаем. Не беспокойся Садира, если он тебя заставлял, заплатит сполна, — наконец вернулся светлый дракон.

Просто просыпайся. Может, дурная привычка нежиться в постели до полудня, обратилась таким несчастьем. Дала себе обещание, что отныне вставать буду с первыми лучами солнца. 

— Трясешься так, будто я тебя ударил. Какая же ты лживая патаскуха. 

— Элиот! — прорычал Арсей, хлопнув по столешнице кулаком, — мог бы ты злословить в другом месте!

Между этими двумя сверкали молнии. Красные глаза схлестнулись с желтыми в безмолвной битве.

— Ваше Высочество, — а вот и толстая истеричка подоспела, — это наговоры девки! У меня все документы есть! Все принёс! И ее подружку привёл. Пусть Садира сейчас повторит нам всем, что ее кто-то заставлял! — из-за спины, высунулось заплаканное лицо Милены. Она молчала и выглядела так, будто ожидает смертного приговора.

Элиот подошёл сзади и прикоснулся к ошейнику. Щелчок, и я дышу! 

*****

Мой голос звучал так незнакомо. Чужой. От этого становилось не по себе. Он был каким-то покорным и тихим. А я себя знаю, у меня та еще властная тональность.

Я за словом в карман не лезу. Папа говорит: в него пошла. Мама спокойная была и добродушная. А я немножко капризна. Не нужно так баловать детей. И сейчас мне хотелось вцепиться когтями в Элиота, а потом и в Гардея. 

— Это ложь! Я ничего не подписывала! — стараясь хоть как-то управлять этим жалким голосочком, выдавила я.

Арсей отстраненно наблюдал за развернувшейся драмой. Смотрел поочередно на каждого участника спектакля. 

И, похоже, делал какие-то собственные выводы.

Гардей злобно фыркнул и положил на стол стопку бумаг. Милена рыдала, опустив глаза.

— Зачем? Садира? — полушёпотом  спросила она.

Элиот казался спокойным и уверенным. Он с презрением оглядел меня с ног до головы.

— Читай, Арсей. Убедись в том, насколько дрянь лживая.

Дракон поднял бумаги, и развернув, сильнее нахмурился.

— Садира, зачем ты лжёшь? — он указал пальцем на чёрную печать и чью-то роспись внизу. 

— Это не моя подпись, — я отошла на шаг назад, на всякий случай.

Как уже успела заметить, ощущения в этом сне очень живые. Особенно ощущения, которые я испытываю с драконом… Но сейчас ему не до этого. Скорее получу плетей, чем его ласку.

— Как ты смеешь безродная тварь, клеветать на принца? Как ты смеешь продажная девка, смотреть им в глаза! — Гардей чуть ли не трясся от ненависти, а Элиот довольно рассмеялся.

— А ты что молчишь, ведьма! — толстяк схватил Милену за рыжие пряди, запрокидывая голову вверх. 

— Садира, прошу! Скажи правду! — истекая слезами, взмолилась она. 

Такое давление. Гардей встряхнул ее.

— Садира, здесь написано, что ты принимаешь плату в четыреста фолинтов, — вслух зачитал дракон.

— Да, а что ты не говоришь, почему такая высокая цена? — ухмыльнулся тёмный. — Ты ниже читай братец. Ниже, — он ткнул пальцем в бумагу. 

Лицо светлого дракона потемнело, в желтых глазах плясал огонь.