–В самом деле? Ах, вечно жадная до знаний, юная София!

Положив документы в лоток из серебряной проволоки с надписью «Испытание C-M110508», он зовет меня за собой.

–Вся эта шумиха на улицах напоминает шестидесятые!– шаркая впереди, рассуждает Фред о протестующих в центре города.– Знаю, ты обиделась, что я не посвятил тебя в прошлый проект, но подвергать тебя воздействию патогенов я никак не мог. Зато этот,– он светится восторгом и потрясает указательным пальцем в воздухе,– этот тебе точно понравится, моя любопытная София.

Фред останавливается возле рабочего места, где три сотрудника, оживленно что-то обсуждая, нависли над стоящим в перчаточной камере микроскопом. Они дружно поднимают головы, приветствуя Фреда, но в мою сторону даже не глядят. Интересно, знают ли они, что я – жена главного босса? Впрочем, им, наверное, все равно. Я заметила, что ученые из компаний Роба мало уважают таких, как я: мол, не «заработала» положение в обществе интеллектуальными заслугами.

–Вы позволите?– спрашивает Фред подчиненных, которые тут же разбредаются по лаборатории, оставляя перчаточную камеру в распоряжение шефа.– Это, дорогая София, один из наших самых интересных проектов!– Его выцветшие карие глаза под толстыми стеклами очков светятся восторгом.

Фред уже давно на пенсии, но обожает работу, и ему нравится преподавать. А уж Роб своего не упустит: продержит Фреда до последнего, выжав из его интеллекта кучу денег. Мой муж – гений в том, как нанять сотрудников гораздо умнее себя и дать им должности, на которых они максимально проявят свои таланты.

Фред надевает перчатки и защитные очки поверх обычных. Затем вставляет руки в толстые рукава-перчатки камеры. Осторожно убирает стоящую под микроскопом чашку Петри[4] и помещает на ее место другую. Чуть трясущимися руками отмеряет белый порошок и ловко высыпает в чашку.

Повинуясь его жесту, подхожу к микроскопу и принимаю протянутые мне очки и перчатки.

–И что же это?

Фред берет с металлического подноса перчаточной камеры заполненный прозрачной жидкостью шприц.

–Сильнодействующее соединение. Эффект воздействия аналогичен морфину. Связывается с белком плазмы.– Облизав губы, он прижимается защитными очками к окулярам микроскопа.

–Что вы с ним делаете?– вновь спрашиваю я, наклоняясь ближе и натягивая вторую перчатку.

–Ищем идеальное значение рН, при котором эта промежуточная модификация фентанила попадет точно в центральную нервную систему.– Не отвлекаясь от микроскопа, Фред поворачивает ко мне голову и предлагает, заранее зная ответ:– Юная леди желает взглянуть?

Я охотно киваю и расплываюсь в улыбке.

–А зачем менять лекарство, если оно и так действует?

–Как болеутоляющее оно служит безотказно, однако мы пытаемся направить его на купирование определенных болевых синдромов.

Надеваю защитные очки и наклоняюсь над микроскопом, сцепив руки за спиной. Фред регулирует ручку настройки.

–Ух ты!– С любопытством маленькой девочки слежу за разворачивающимся представлением: Фред капает немного жидкости из шприца на порошок, и материя меняется у меня на глазах.

–София?

Оторвавшись от микроскопа, встречаю его вопросительный взгляд.

–Я слышал, последнее время в городе стало неспокойно… Ты ведь понимаешь, что надо быть осторожной?

–Вы про убийства в Дип-Ривер?

–Да.

–Я не лезу на рожон. Вы же меня знаете.– Снимаю очки и аккуратно кладу на твердую металлическую столешницу.

–Знаю-знаю. И твое неуемное любопытство ко всему новому тоже знаю.– Мы улыбаемся друг другу.– Ты любила учиться, когда приходила сюда вместе с Бенджамином, прежде чем тот… ушел. Впитывала новые знания как губка!– Фред хихикает, умиляясь простоте выражения.

Улыбка не сходит с моего лица, однако сердце бьется чаще при упоминании Бенджамина Бута. Вспоминаю, как млела от его прикосновений, какие нежности он шептал мне на ухо, вспоминаю его ласковую улыбку, чем-то похожую на улыбку моего мужа… Впрочем, радостные воспоминания тут же сменяет печаль, быстро заполняя возникшую в душе пустоту.

Мы с Беном провели в стенах лаборатории немало времени, наблюдая за научными экспериментами. Он учил меня с огромным терпением и удовольствием, я отвечала взаимным интересом. Эта комната хранила «нашу» тайну: никто не знал, кем мы приходились друг другу. Я – назойливая жена босса, Бен – директор по развитию, который, как Фред сейчас, проявлял ко мне доброту и хорошее отношение.

Фред убирает в сторону чашку Петри, на содержимое которой мы только что смотрели, и достает еще одну, со свежим белым порошком.

–Это – цитрат фентанила. Но не простой, а наш собственный.

Он помещает препарат под объектив микроскопа.

–Что значит «ваш»?

–Мы включили в его состав специальный маркер.

Он бормочет что-то себе под нос, аккуратно поворачивая винты фокусировки.

Вновь надеваю защитные очки и склоняюсь над микроскопом: капля жидкости стекает на порошок, и на моих глазах рождается совершенно новое соединение.

–Ну надо же!– Я в восхищении.

Оторвавшись от созерцания научного чуда, наталкиваюсь на тревожный взгляд Фреда.

–Что такое?

Медленно сняв перчатки и защитные очки, он объясняет:

–Видишь ли, из лаборатории пропал пузырек этого вещества. Совсем крохотный, меньше тюбика помады. Я боялся, что он попал в руки конкурентов. В лаборатории с этим строго.– Фред откашлялся.– Сразу пошел к Роберту. Рассказал ему; думал, пусть он разберется на свое усмотрение. По протоколу я не должен сообщать непосредственно ему, но после инцидента с Бенджамином заподозрил шпионаж… а теперь…

Он замолкает, виновато потупив голову.

–Что такое?– Я подхожу к нему и кладу руку на плечо.

–Даже в небольшом количестве оно причиняет непоправимый вред, София!– Глаза Фреда полны тревоги.– Фентанил сам по себе – штука мощная: крупица способна убить. Однако эта модификация, мое детище…

–Вас беспокоит, что пропавшее лекарство могло стать орудием убийства?

Тут же в голову приходит мысль, а не причастен ли к исчезновению наркотика Роб? А сам Фред? Мы с Робом обсуждали действие фентанила. Ему известно, что им отравили обеих женщин.

–Украли совсем немного, но я заметил пропажу.

В идеально организованной лаборатории Фреда все под присмотром.

–По словам Роба, умершие от фентанила жертвы ничего не почувствовали. Это правда?

–Так оно и есть,– отвечает он, поглаживая рукой мою ладонь.– Препарат связывается с опиоидными рецепторами за доли секунды!– Фред мигом переходит на понятный мне язык.– Видишь ли, мгновенно придя в готовность, рецепторы подавляют способность организма регулировать элементарные процессы – например, дыхание. Однако самое опасное свойство препарата – практически мгновенное преодоление гематоэнцефалического барьера. Побочных эффектов хватает и при должном использовании, но боже упаси от передозировки – они нарастают как снежный ком, и организм не справляется.