нравственного, мешавшие Пряникову очутиться на вечере у друзей в спокойном душевном состоянии и с отрадным чувством раскованности. А ему мечталось, наконец, вновь почувствовать себя свободно, он уже и забыл как это, быть самим собою вполне. Например, он никогда раньше не позволял себе прийти в гости с пустыми руками, последние же два его посещения дома Игнатовых, нарушили эту приятную традицию. И что же: он чувствовал себя на этих вечерах как не в своей тарелке и был сам на себя не похож, что ему тогда все и заметили. Отчасти он и по этой причине манкировал неоднократными приглашениями Андрея Константиновича весь прошлый месяц. Теперь ему хотелось, во что бы то ни стало, нарушить нехорошую тенденцию и, наконец, купить цветов Антонине Анатольевне, а также преподнести другу парочку дорогих сигар. Дмитрий Сергеевич уже и сейчас, казалось, чувствовал их тонкий аромат, представляя, как он и Андрей Константинович, воспользовавшись подходящей минуткой и отпросившись у дам, тихонько и с приятностью беседуют в сторонке «об интимном»… И, наконец, Дмитрию Сергеевичу непременно нужно было отдать Игнатову долг. Он еще в прошедший понедельник определил, что пока с другом не рассчитается полностью, в глаза ему больше взглянуть не посмеет. К такому выводу он пришел еще в последнее их свидание, когда, пожуренным за одичалость, он, жмурясь от стыда, опять попросил взаймы, будучи и без того уже должным. Андрей Константинович тогда, отсчитывая пять стогривневых купюр, вовсе не обнаружил неудовольствия, кроме того, и глазом не моргнул и бровью не повел и никаким другим образом ему не намекнул о прошлом его обязательстве, но все равно Пряников чувствовал себя чрезвычайно скверно, принимая эти деньги. И теперь еще оставался осадок. Он не мог назвать причину, отчего таким бременем висел на нем долг перед искренним другом, человеком понимающим, добрым и отзывчивым, способным, из одной только учтивости, нарочно забыть о сделанном им одолжении. Он просто предчувствовал, что присутствовать сегодня у Игнатовых на ужине, оставаясь Андрею Константиновичу обязанным, будет ему, по меньшей мере, несносно. Стало быть, чтобы отправиться ему сегодня в Кузино, куда ему хотелось, к слову говоря, очень, необходимо было ему выиграть не на один только билет на автобус.

Сосчитав в уме, Дмитрий Сергеевич нашел, что задолжал Андрею Игнатову тысячу триста гривен. Почти даже без раздумий он тут же пришел к выводу, что округлит и отдаст другу все полторы тысячи и, ни под каким видом, назад сдачи не примет. Расплывшись в блаженной улыбке от одной мысли об этой сладкой минуте, сверхмотивированным на успех, Пряников переступил порог букмекерской конторы.

«Какое это великое счастье, освободиться от долга перед преданным, великодушным другом, – размышлял он, уже находясь внутри перед списком коэффициентов на ставки в режиме «Live». – Лучше быть должным плохому другу, лучше быть должным злейшему врагу, грозящему отправить тебя под суд – проще будет сносить такое…»

Дмитрий Сергеевич, уместным будет здесь сказать, и на самом деле был должен и плохому другу, если только допустимо это выражение, и злейшему врагу, и вообще, кому он только не задолжал за последнее время. Но все эти долги куда меньше его задевали и, более того, в моральном отношении, он даже имел, что противопоставить прочим своим заимодавцам. Подтверждением чему могут послужить собственные его думы, производимые в тот момент, когда, стоя перед монитором со скользящим списком встреч, выбирал он, на что бы ему поставить такое этакое, чтобы непременно оказалось оно выигрышным.

«Наверняка на сегодняшнем вечере будет и Бондаренко, – попутно своему ответственейшему занятию серьезно досадовал про себя Пряников на одного из представителей «кружка Игнатовых», кому был должен. – Мог бы и пропустить. Надоел! Из-за двухсот пятидесяти гривен, несчастных, такую канитель разводить! Где не встретит, все в глаза заглядывает, точно впрыгнуть хочет. Денег хочет. Да если бы только были у меня, чтоб я не отдал! Непонимающий человек… И вот будет же на вечере, непременно будет, как пронюхает о запланированном моем присутствии, так непременно и придет, больше же ему там и интереса никакого. Ехидный человек!.. А я ему возьму и язык покажу. Ха-ха! Будет пялиться, а я с ним вот такую штуку проделаю. Непременно… Вот! На Шарапову! – затрепетал даже Дмитрий Сергеевич, заметив в списке грядущих событий, встречу с участием своей любимой теннисистки. – Непременно нужно ставить на Марию Шарапову, она умница девочка! Машка – это… Машка мне нравится, и она сейчас в форме. Но она через три часа аж начинает… Ничего, а я подобью как раз к тому времени сумму энную, а с нею мы и доберем. Ловко придумано! Машка – это наверно, сомнений никаких! Сколько на нее? 2,0 коэффициент! Вот тебе и на! Во дают, в Машку что ли не верят? А я в Машку верю. Машка – это… Машка своя, Машка красавица!.. А Бондаренко… Бондаренко вовсе никакой не красавец… Кукиш ему, Машка не для него будет побеждать: ничего я ему не отдам! Контора не бездонный кошелек, и строптива контора, не любит, когда с ней во имя всякой чепухи заигрывают…»

«Итак, подобьем: две дьяволице моей; Андрюше полторы тысячи, не меньше; затем дорога, подарки – ну, пусть, гривен пятьсот на все про все уйдет. Себя-то я не вправе обделить – тоже сотен пять, думаю, мне не станут помехой, на первое время. Ну и… Конторушка, милая, не для него – черт с ним, лупоглазым, с окунем этим! Для себя я прошу: вечер-то какой обещает быть, зачем портить? Рассчитаюсь я с Бондаренко – а, конторушка? – войди в положение… Верю. Верю в благосклонность твою! Итого: тэк-с… четыре тысячи семьсот пятьдесят гривен необходимо мне выиграть. А сколько у гюрзы своей с кошелька я утащил? Посмотрим. Три гривны на трамвае прокатал, осталось: тэк-с… восемьдесят шесть. Однако… – в задумчивости почесал Дмитрий Сергеевич безволосое пространство на темени, – будет непросто. Ну, что же, приступим! – нахмурив брови, твердо и решительно произнес он. – Тэк-с, что у нас тут на мониторе происходит, какие события грядут в скором времени?.. Вот. Начнем, пожалуй, мы с собачьих забегов…»

Сколь легкомысленным ни должно показаться такое намерение любому мало-мальски основательному и практическому человеку – с восьмидесяти шести гривен добраться чуть не пяти тысяч за один присед на тотализаторе, каким авантюристом ни должен бы обнаружить себя игрок, возлагающий серьезные надежды на такой маловероятный исход, а Пряникову все же – нужно отдать должное его интуитивному чутью и вере в удачу – немало преуспеть удалось в своем предприятии и, совпади еще только одна, последняя,