– Я быстро, – обещает Джемма.

За спиной звенят колокольчики, входная дверь распахивается, и я машинально оборачиваюсь. На пороге – парень примерно моего возраста с растрепанными русыми волосами и карими глазами, поблескивающими за стеклами очков в массивной оправе. Такие типы в магазине вроде «Котла» появляются редко. Одет он в элегантные брюки цвета хаки и бордовую футболку-поло.

Парень оглядывает торговый зал, таращится на меня, и его лицо меняется. Он достает телефон, что-то пролистывает на экране и снова пялится в мою сторону.

А у меня начинается мандраж.

Из прохода между рядами появляется Кэл.

– Могу я вам чем-то помочь? – громко спрашивает он у русоволосого.

– Вообще-то… – На Кэла парень даже не смотрит. Он слишком занят – то на мобильный глянет, то на меня. – Кажется, я уже нашел то, что нужно.

Кэла окликает другой посетитель и, когда он отвлекается, русоволосый подходит ко мне вплотную.

– Ты ведь Ханна Уолш, верно?

Услышав свое имя, напрягаюсь.

– Простите, вы ошиблись. – Я протискиваюсь в книжный ряд. Чертовы новостные сообщения! Этот тип небось фотку под какой-нибудь статьей просматривал. Интересно, какой канал или доморощенный блогер-детектив инфу слил, что я здесь работаю?

Что я раньше в «Котле» работала…

А русоволосый уже маячит в другом конце прохода и непринужденно улыбается. Судя по открытой, расслабленной позе, он привык добиваться своего.

– Что ж, Не-Ханна, думаю, тебе не особо интересно будет знать, что адвокаты Бентона Холла намерены ссылаться на вынужденную самооборону? – Он делает паузу, а у меня в жилах стынет кровь. – Если ты – не она, тебе, наверное, по барабану, что они намерены выставить напоказ каждую грань жизни Ханны. Могут даже ее новую подружку в свидетельницы привлечь.

Я надвигаюсь на парня.

– Что тебе нужно? Откуда ты вообще знаешь про мою подругу?

Он пожимает плечами.

– Я репортер. Знать – моя работа. – Парень снова возится с телефоном. – Кстати, я не ожидал увидеть тебя в «Котле». Думал, ты уволилась.

– Что ты тут делаешь, раз думал, что я уволилась? Разве ты не слишком молод, чтобы быть репортером?

– У таланта возрастных ограничений нет. Все хорошие журналисты понимают, как важно собирать материал. Я надеялся поболтать с твоими экс-коллегами, но мне крупно повезло… – Парень включает приложение с диктофоном и сует мобильный мне в лицо. – Не хочешь сделать заявление? Выдай новые факты. Покажи себя нормальным человеком, пока в новостях на тебя всех собак не спустили.

Слова замирают на губах. Не пойму я этого типа. Не разберу, хочет ли он мне помочь или собирается выставить злодейкой. Что-то в нем нервирует. Во взгляде парня – нечто оценивающее, будто он складывает сложный пазл, а не с живым человеком разговаривает.

Дрожь пробирает меня до костей.

– Давай, Ханна! – Ухмыльнувшись, молодой репортер прислоняется к книжной полке. – Изложишь свою версию? Мир хочет знать, что ты из себя представляешь.

Я впиваюсь в него взглядом.

– Что ты сейчас сказал?

– Ладно, может и не весь мир, но моих читателей точно интересует, что с тобой случилось. – Он опять сует мне под нос мобильный. – Хочешь сделать заявление? Можно даже устроить встречу с твоей новой подружкой. Как бишь ее, Морган?

Я качаю головой. Хватит.

– Ты хочешь знать, что я из себя представляю? – переспрашиваю я и обдумываю ответ. «Я ведьма. Сломленная, горюющая Стихийница, которая не в силах даже воду охладить». – Я злюка. И смертельно устала от стервятников вроде тебя, пытающихся превратить мою жизнь в контент для тупых блогов.

– У меня не блог…

– Убирайся отсюда!

– Ты здесь больше не работаешь. – Негромкий, но полный злорадства голос буквально обвивает мне позвоночник. Юный репортер расправляет плечи, возвышаясь надо мной. – Ты не можешь меня выгнать!

– Тогда дай пройти! – Протискиваюсь мимо парня, но он хватает мою руку, не давая сбежать. Я надвигаюсь на него. В горле теснится гнев вперемешку с паникой. – Пусти! Прочь с дороги!

Он еще сильнее сжимает мое запястье и выкручивает, пока у меня не вырывается болезненный возглас.

– Не то что?

– Эй?! – Голос Джеммы прерывает наше противостояние. Мы оба поворачиваемся и видим ее в конце прохода. Подруга сразу замечает страх в моих глазах, потому что зовет на помощь Лорен.

Репортер разражается ругательствами и отталкивает меня.

– Я с тобой не закончил, – говорит он, пряча мобильный в карман брюк. – Даже не надейся. – В лице у него столько ярости, что прямо дух захватывает. Он смотрит на меня…

Так смотрел и Бентон. Будто я монстр.

Смущенная, сбитая с толку встречей, я наблюдаю, как парень выскальзывает за дверь. Зуб даю: он один из подпевал Бентона, которых Джемма постоянно велит избегать в сети.

Когда появляется Лорен, его уже след простыл.

Лорен осматривает проход между рядами, глядя то на Джемму, то на меня.

– Вы в порядке?

– Да, – отвечаю я, растирая запястье, – в полном. Просто какой-то чересчур ретивый репортер. – Я вру – ведь он улизнул, и тревожить Джемму теперь ни к чему.

Лорен хмурится.

– Репортеры должны понимать, что нельзя третировать несовершеннолетних. Я как минимум раз в неделю их из «Котла» выпроваживаю. Прости, что так получилось, Ханна.

Вряд ли русоволосый парень – из настоящего информагентства, однако я пытаюсь улыбнуться.

– Ничего страшного. Пожалуй, мне пора.

– Да, конечно. – Лорен раскрывает объятия, и я льну к ней, греясь ее теплом. Надо же, как сильно я соскучилась по ее невозмутимой безыскусности!

Джемма сосредоточенно за мной наблюдает, но пока не говорит ни слова. Прощаясь, я машу Кэлу, который рассчитывает покупателя за кассой.

– Дай знать, чем закончится сегодняшний вечер!

Кэл поднимает большой палец и снова погружается в работу. Наверное, можно отправить ему эсэмэску завтра – уже после рейда. Если облава пройдет удачно, и препарат уничтожат, я попрошу парня поручиться за меня на Совете. Должен же у меня быть способ нанести ответный удар.

Джемма упорно молчит, пока мы не укрываемся в отцовской машине, где нас не услышат проходящие мимо туристы.

– Что случилось в «Котле»?

– Просто очередной папарацци, одержимый худшим моментом моей жизни, – отвечаю я, хотя с тем типом явно что-то не так. Если он не член фан-клуба Бентона, то преследовал какую-то цель.

Я завожу машину и удобнее устраиваюсь на сиденье из мягкой кожи. От кондиционера в лицо веет сосной и дождем – ароматом папиного любимого освежителя воздуха, который возвращает меня в прошлое. В пору, когда своих тачек ни у меня, ни у Вероники не было, и отец возил нас в молл.