тому же были наложены тяжкие подати, чтобы достать деньги для окупа»[9]. К этому времени относится выделение татарам в Мещерской земле (на Оке) особого удела — так называемого Касимовского царства, отданного, вероятно, в силу условий того же мирного договора во владение сыну Улу Мухаммеда царевичу Касиму. На образование этого удела нельзя смотреть как на добровольную меру русского правительства, — напротив, оно явилось одним из главнейших результатов одержанной Улу Мухаммедом победы и первой попыткой ханов татарских вступить в непосредственное управление на Русской земле в качестве удельных князей. Русские историки имеют обыкновение изображать положение татарских царевичей, служивших в России в качестве удельных князей, унизительным и ничтожным. По отношению к касимовским царевичам это совершенно неприменимо: напротив, этим татарским ханам, севшим на Русской земле, московские и рязанские великие князья были обязаны платить дань — «выход» — совершенно так же, как они платили дань в Сарай и Казань, а впоследствии в Астрахань и еще в Бахчисарай. Об уплате рязанскими князьями постоянной дани касимовским государям «по старым дефтерем, по крестному целованию» говорится в договоре рязанских князей Ивана и Федора Васильевичей от 19 августа 1496 года[10]. Дань русского правительства в пользу касимовских ханов упоминается в договоре между сыновьями Ивана III от 16 июня 1504 года[11] в завещании Ивана III 1594 года[12] и была в полной силе еще при Иване IV, после покорения Казани, когда Россия торжествовала свою победу над татарами: «выход в Царевичев городок» упоминается в числе обязательств, принятых на себя князем Владимиром Андреевичем Старицким по отношению к Ивану IV от 12 марта 1553 года — «как дед наш князь великий Иван в своей духовной написал», наряду с выходами в Крым и Астрахань[13]. Русские историки не без удивления констатировали этот факт уплаты русскими государями дани касимовским ханам, которые обычно рисуются жалкими подручниками московских великих князей и царей и безвольными исполнителями их приказаний. Вельяминов-Зернов говорит: «Оказывается, что в Царевичев Городок (Касимов), в пользу управлявшего им царевича, действительно шел от великого князя Московского „выход“, и что выход этот принимали в расчет при распределении между великим князем и удельными князьями денег, следовавших на „татарские проторы“»[14]. Разумеется, не может быть и речи о добровольном принятии Василием татар на службу, в силу хитроумного плана «противопоставить варварам варваров же», как думал С. М. Соловьев. Ни о каком противопоставлении татарам побежденный Василий в то время не смел и мечтать, и татары, назначенные в русские города, совершенно не думали забывать своей национальности. Они собирали контрибуцию — окуп за освобождение великого князя из плена — и, неся административную службу, получали «кормление» — доходы с Русской земли; таким образом татарам удалось переложить содержание части своих соотечественников на русский народ.

Татары, приехавшие в Россию, стали устраиваться здесь так, как им было желательно, и постепенно соорудили мечети в русских городах, где они поселились. Впоследствии русский посол в Турции заявил: «Мой государь не есть враг мусульманской веры. Слуга его, царь Саин-Булат, господствует в Касимове, царевич Кайбула в Юрьеве, Ибак в Сурожике, князья ногайские в Романове: все они свободно и торжественно славят Магомета в своих мечетях… В Кадоме, в Мещере многие приказные государевы люди мусульманского закона»[15]. «И в тех городах мусульманские веры люди по своему обычаю мизгити и кошени держат, и государь их ничем от их веры не нудит и мольбищ их не рушит»[16]. Массовое введение иностранцев в состав администрации, наплыв татар внутрь страны, тяжелые налоги в уплату контрибуции, отмежевание целого удела татарскому хану — все это должно было вызывать сильное недовольство среди русских людей. Построение же мечетей в русских городах при известном фанатизме местного населения вызывало особенное негодование. Проведение в жизнь договора, заключенного Василием в плену у казанцев, сопровождалось вспышкой народного возмущения. В числе недовольных были бояре, купцы и духовенство. Через 3 % месяца после введения нового режима Василий был низложен с престола и ослеплен; в вину ему ставилось — «зачем привел татар на Русскую землю, и города с волостями отдал им в кормление?»[17]. На поддержку Василия Темного двинулись царевичи Касим и Якуб, и в 1447 году великий князь был восстановлен на московском престоле. Договор бал осуществлен.

Профессор Вельяминов-Зернов относит самое основание Казанского ханства к моменту возвращения Мухаммеда из похода 1445 года. Вельяминов-Зернов ссылается при этом на следующие мотивы: 1) В 1444 году хан Мухаммед, подступив к Нижнему, намерен был там зимовать. «Если бы хан имел столицею Казань, что за нужда была бы ему ходить в Нижний и искать зимовки? — пришел бы он просто воевать город, без всякой преднамеренной цели» (Т. I. С. 8–9); 2) известно, что Василий был освобожден из плена в Курмыше, а не в Казани, и потому сообщение Архангельской летописи, будто освобожденный из плена великий князь вернулся в Москву из Казани, следует считать ошибочным; точно так же сообщение Архангельской летописи о том, что царевичи Махмуд и Якуб весной 1445 года направились в поход из Казани, нужно признать, по мнению Вельяминов-Зернова, ошибочным (Т. I. С. 7); 3) в Царственном Летописце прямо сказано, что «из Белёва пойде царь [Улу Мухаммед] к Нову городу к Нижнему и засяде Нов город Нижний Старой. И тако много зла от него бываше, и из Нова города великий Василий Васильевич, и взя Крещение [праздник] во Владимире. И пойде противу его со всею братьею и со всеми людьми к Мурому: царь же Улумахмет слышав возвратися бегом к Нову городу к Нижнему к Старому, в нем же живяше». Вельяминов-Зернов говорит: «Здесь летописец прямо дает чувствовать, что, по его мнению, Улу Мухаммед с самого побега из Золотой Орды вплоть до весны 1445 года жил постоянно в Нижнем Новгороде» (с. 9).

Разберемся во всех этих доводах. Вельяминов-Зернов спрашивает, зачем хан Мухаммед намеревался бы зимовать в Нижнем, если бы он жил постоянно в Казани? На это можно ответить предположением, что, начав поход осенью, хан думал продолжить его весной (что и случилось в действительности) и желал удержать за собой Нижний Новгород, как важную базу для наступления против Москвы. Напротив, странно было бы видеть в летописи особо отмеченным, что хан, по мнению Вельяминова-Зернова постоянно живший в Нижнем Новгороде, решил там перезимовать: это было бы простым, обычным явлением, не требовавшим никакого решения и не заслуживавшим особого упоминания.

Сообщение Архангельской летописи о том, что освобожденный из плена великий князь возвратился в Москву «из Казани», нужно понимать в том