В своем служении о. Антонин руководствовался не предписаниями начальства, а своей пастырской совестью. Если он видел, что православные арабы уходят из Православия через католические школы, он создавал православные школы. Если видел, что паломникам на пути от одного места к другому нужен дом, он строил этот дом – а не ожидал, что эта мысль придет в голову какому-либо синодальному или мидовскому чиновнику. Если считал возможным создать монашескую общину, то пытался ее создать. Исходил о. Антонин при этом из чисто практических соображений, а также из своей веры в то, что будущее миссии, Православия и Святой Земли может стать еще ярче. Такой «христианский оптимизм» подвигал его на новые дела, а не просто на сохранение того, что уже достигнуто. Поэтому он и смог многократно приумножить данный ему талант.

Интеллектуальные интересы о. Антонина, как мы уже писали, были очень широки. Он смолоду заинтересовался языками и христианским Востоком, что в условиях русской провинциальной семинарии было не так уж просто. Он свободно говорил по-гречески, по-французски, по-немецки. На Святой Земле, уже будучи немолодым человеком, Капустин выучился арабскому и немного английскому. За годы жизни на Востоке он потрудился как палеограф и археолог, историк и переводчик. Построил несколько храмов. Создал библиотеку и археологический музей при миссии.

Одним из самых «возвышенных» его интересов была астрономия. Ею он занимался беспрестанно: почти каждый свой день в Иерусалиме архимандрит Антонин завершал на крыше миссии, где устроил профессиональную обсерваторию. Многие гости удостаивались чести смотреть вместе с ним на небесные светила. Похоже, это была интеллектуальная мода того времени, которой не пренебрегало и духовенство. Когда о. Антонин заболел на освящении храма ап. Петра и прав. Тавифы в Яффе, он вернулся в Иерусалим, посетил Иерусалимского патриарха в его резиденции в Малой Галилее на Елеоне, там они вместе посмотрели на звезды и расстались. Вскоре после этого о. Антонин умер.

В день смерти о. Антонина звонили колокола всех православных церквей Иерусалима. У католиков так оповещается лишь о смерти Римского папы. В течение без малого тридцати лет Капустин был неотъемлемой частью православной жизни Иерусалима. Два поколения жителей Святого Града выросли, зная, что есть здесь длинноволосый русский священник, образованный, знающий, но при этом совершенно простой и открытый для общения, который ездит на осле, вооружившись подзорной трубой.

За годы своего иерусалимского служения Капустин лишь дважды покидал Святую Землю. Один раз это была поездка в Афины, во время Балканской войны. А второй – в Россию, на родину. Ему было хорошо в Иерусалиме, на христианском Востоке. Погребен о. Антонин был на самой вершине Иерусалима – в построенном им самим русском храме на Елеонской горе, в «русской Софии», как он его называл.

В лике святых архим. Антонин прославлен не был. Из духовенства РДМ никто не был канонизирован, если не считать епископов Феофана Затворника и Виктора (Островидова), прославившихся уже в иных местах. Не было и народного почитания Капустина, однако плоды его трудов видны в «русской Палестине» повсюду. И именно его мнение по тому или иному вопросу по сей день почитается здесь русской церковью как наиболее авторитетное. Можно точно сказать, что и сам он к своей канонизации не готовился: свобода и «неформальность» его дневника, который он вел в течение многих десятилетий, – лучшее тому свидетельство.

На рубеже XIX–XX веков

В дореволюционное время русское присутствие на Святой Земле было представлено как отдельными людьми, так и рядом различных организаций: «государство» не было безличным собственником всего русского. В роли главного представителя церкви выступала Русская Духовная Миссия. А бок о бок с ней действовала главная общественная русская организация на Святой Земле – Православное Палестинское Общество.

Русским в первую очередь памятна деятельность Общества по поддержанию паломнического движения. Для православных арабов Сирии и Палестины открывались русские школы. Велась научная и издательская деятельность. Поскольку Общество трудилось рука об руку с Русской миссией, их обязанности обычно распределялись так: миссия занималась духовным окормлением паломников, храмами, монашескими общинами, их обустройством, а о материальной стороне устройства паломничества заботилось Общество. На его попечении были странноприимные дома, больницы, организация транспорта на пути в Святую Землю и обратно, юридические вопросы. Задачи миссии и Общества очень часто пересекались. Так, паломники останавливались не только в гостиницах Общества, но и в монастырях. А храмы, в которых служило духовенство РДМ, иногда строились на участках, принадлежащих Палестинскому Обществу (например, в Гефсимании или на Александровском подворье). Подобное конкурентное сосуществование было чревато конфликтами, но, пока ситуацию контролировали из Петербурга, серьезных противоречий удавалось избегать.

Забота о местном населении – обязательная задача любой миссии. В частности, миссия непременно заботится об образовании местных жителей. Русские школы на Ближнем Востоке в том виде, в каком они были устроены в предреволюционное время, – яркий пример подобной заботы. К началу Первой мировой войны на Ближнем Востоке – в Палестине и Сирии – было более сотни начальных школ для православных арабов и два «педагогических института» – Учительские семинарии. В Назарете находилась семинария для молодых людей, в Бейт-Джале – пригороде Вифлеема – для девушек. Хотя все эти школы и институты были на содержании и в управлении ИППО, начало русской школьной деятельности на Святой Земле связано с Миссией.

Главным ученым изданием Общества был «Православный Палестинский сборник»: за 35 лет деятельности ИППО (вплоть до революции 1917 г.) было издано 63 тома. Там публиковались древние тексты и их переводы (в первую очередь то, что касалось паломничества и истории Святой Земли), научные статьи и целые монографии. Многие ученые, как молодые, так и опытные, благодаря Обществу получали возможность совершить командировку к местам своих исследований. Со временем появились планы создания в Иерусалиме русского академического института. К тому же подобное научное заведение уже существовало в Константинополе – Русский археологический институт. Но это все было уже в преддверии Первой мировой войны.

После смерти архимандрита Антонина (Капустина) в 1894 году последовало почти десять лет «междуцарствия» в Русской Духовной Миссии, сопровождаемого бурным развитием деятельности ИППО. К 1903 г. о. Антонину нашелся достойный преемник. Им стал о. Леонид (Сенцов, 1868–1918), последний начальник РДМ перед революцией.

Будущий архимандрит родился в Рязани в купеческой семье. Окончил Московское высшее техническое училище (в советское время оно станет Баумановским институтом), после чего десять лет проработал инженером на Никольской мануфактуре Морозовых, а потом, минуя семинарию, поступил в Духовную Академию. Хотя семья будущего архимандрита была верующей, предков из духовного сословия у Сенцова не было, так