— Но почему они ссорились, почему? — я охрипла и забывала дышать.

— Из-за мальчика, который был здесь сегодня.

Лорен погибла из-за Бродяжки, серьёзно?! Никогда не поверю.

— Ну может ещё из-за того, что у Шарлотты снесло крышу из-за первых месячных, и она реагировала на всё слишком… остро.

Воцарилось молчание, нарушаемое только треском поленьев, завыванием ветра и стуком капель в окно. Я встала, по-прежнему кутаясь в плед, и задёрнула пыльные зелёные гардины. Я не могла их постирать, даже снять их с крючков не представлялось возможным.

— Но я всё равно не понимаю некоторых вещей. — Я вернулась в кресло, продолжая сверлить глазами того, кто сидел у камина. — Кто же тогда, если не ты, отвечал на мои вопросы, когда я гадала на Доске Уиджа? И как тебе удалось удержаться в этом теле?

— Один вопрос лёгкий, а на второй мне лучше не отвечать, чтобы ты не мучила нас угрызениями совести.

Я завороженно следила, как длинные пальчики с идеальными розовыми ноготками ласкают огонь в камине. Он (Она) продолжал.

— Но я не должен лгать, поэтому слушай. На твои вопросы отвечал мой дух-фамильяр7 по имени Аргос. Он бы тебе понравился — длинные белые волосы до плеч и ни грамма одежды. Волосы эти бывают ещё и огромными белыми крыльями… Во втором случае всё не до конца понятно даже мне. И я заранее предупреждаю, что в случившемся виноваты и все, и никто. У Богини мог быть план на наш счёт, это называется Провидением, но могло и не быть.

Тело уже было исцелено Богиней, когда я услышал Зов. Зовом были Жар, Свет, Любовь, весь этот живой огонь, который я так любил и которому не мог противиться. Но этого никогда бы не случилось, если бы ты в своих ежедневных воззваниях к Манон не просила вернуть меня, и если бы я сам не застрял здесь слишком надолго, не в силах понять, что удерживает меня от шага к следующей ступени Ведьмовской Жизни…

— Когда это произошло?

— Четыре дня назад… Аргос присматривал за тобой, пока я пытался связаться с душой Лорен и вернуть ей тело. Но она ушла слишком далеко. Обычно этого не происходит с юными душами, умершими насильственной смертью, но если предположить, что Лорен была потенциальной ведьмой, Богиня могла забрать её с собой.

— Куда? Куда забирает нас Богиня?

— Это место называют вращающимся хрустальным за́мком Арианрод. Но это больше, чем за́мок, любопытная лисица, и тебе придётся изучать астрономию, чтобы понять (в любом случае, для ведьмы важная наука…) А теперь иди ко мне, — Он (Она) похлопал по истёртому, когда-то пушистому коврику у камина, — я хочу тебя обнять так, чтобы захрустели рёбрышки, ну и может быть… откусить кусочек. Я смертельно голоден, а ты весьма аппетитная лисичка!

Его (Её) голос был сама нежность розовых лепестков. Я вскрикнула и сжалась в кресле, подобрав ноги.

— Да брось, у тебя ведь всё в порядке с чувством юмора? — Я прямо ощутила с трудом сдерживаемый смех. — Просто не называй меня больше "Он / Она" даже про себя. Теперь я Лорен. Должен ей быть.

Личико в обрамлении мокрых рыжих локонов повернулось ко мне, и моя участь была предрешена на десятилетия вперёд.

Глава 5

Одно время меня как-то смущала эта яблочная тема: "Надеюсь, ты не делал попыток вклинить в нашу историю библейскую тему со Змеем-искусителем? Мы всё же ведьмы". Салазар возмутился моей дремучестью: "Искусительным плодом, уж если на то пошло, являлся финик, а не яблоко! Финик!!!", и ещё долго смеялся. Но что можно взять с человека, который вырвался из хоровода мертвецов?8

Когда я спросила его о смерти, оказалось, что он хорошо помнит круг ослепительно-синего неба с лёгкими облаками и кронами деревьев, склонившимися над ним. "Я чувствовал себя истерзанным, надо мной стояли кру́гом земляничные деревья, и в моём усталом рассудке родилась мысль, что меня занесло в Ирландию".

Это был зимний день, когда его тело сожгли, а он видел себя жарким летним днём в глубине холодного колодца, из которого его на свет тянули неумолимые деревья.

Если Салазар и побывал в области созвездия Северная Корона, он этого не помнил, и следующее место, где обнаружил себя, был его собственный сад. Он сидел в беседке, сплошь увитой плетистыми розами, которые в Хэттлстоуне называют "зефирными". Стоя на мокрой после утреннего дождя земле, Аргос молился Богине, сложив аккуратно крылья, и каждое его слово незримо сотрясало землю: "С Тебя всё началось, и к Тебе всё должно вернуться".

Салазар испытывал кромешную боль, когда думал о родных, поэтому старался не вспоминать. Он только однажды, в самом начале, заговорил со мной об этом: "Те, кто любили меня, отпустили, когда тело было предано огню, а Церемония Отправки завершилась. Если бы я к ним вернулся — в каком угодно обличии — они безумно обрадовались бы и столь же смертельно разочаровались".

Это было бесконечно красиво и трагично — возродиться, любить, пылать сильнее, чем прежде — и не быть собой в каком-то смысле.

Тогда Салазар рассказал мне, что прошёл первую ступень посвящения в ведьмы на берегу Ирландского моря в один холодный августовский день. Дул штормовой ветер, а юноша, которому предстояло вступить в Круг, был обнажён. Пока Дева Ковена завязывала ему глаза шёлковым платком, а Верховный Жрец связывал шнурами его запястья и лодыжки, порыв северо-восточного ветра сбивал с ног. Его согревало осознание того, что он сейчас с собратьями по Ремеслу. И чудо непогасших на ветру свечей. И пятикратный поцелуй Верховной Жрицы с благословением его стоп, колен, фаллоса, груди и губ. Тогда он ещё не знал, что она станет его женой и у них будет трое детей, но в один "прекрасный" день они перестанут понимать друг друга и расстанутся, а потом колдовские эксперименты с сомнительными учениками сведут его в могилу… Он этого, к счастью, не знал.

Тогда, на пронизывающем ветру, вблизи порта, после сорока ударов хлыстом, оставивших шрамы, он поклялся в верности Ремеслу и Ведьмам ценой собственной жизни.

"Слушайте, Хранители Сторожевых Башен — Борей, Зефир, Эврус, Нотус — отныне Салазар посвящён в жрецы Арадии9 и Люцифера!"

Его нож-атаме был погружён в чашу с вином: таким образом Мужчина-Солнце и Женщина-Луна воссоединялись в единой истине. А Салазар начинал путь посвящённого в Тайны Ремесла.

ЧАСТЬ