Шрифт:
Закладка:
У меня в кармане звонит мобильник.
— Извините, — показываю жестом, что нужно ответить. — Ты что-то еще надумала, любимая? — спрашиваю в трубку стараясь не улыбаться разочарованному вздоху навязчивой мамочки маленького Миши.
— Яр, ты там так сильно замерз что ли? — смеется Ася мне в динамик.
— Прокладки? — интересуюсь в ответ. У Галины щеки становятся под цвет помады.
— Ярик!!! — судя по звуку Настя упала с дивана и теперь ржет где-то на полу. — Ты там с ума сошел?
— Сейчас куплю, родная, — прикрываю ладонью микрофон и обращаюсь к Гале. — Рад был увидеться. До свидания, — быстрым шагом иду в сторону высоких стеллажей. — Прости, Ась. Надо было избавиться от одной назойливой дамы. Так тебе точно не нужны прокладки? — прикалываюсь над девушкой.
— Дурак, — фыркает она. — От кого сбежал? — тут же спрашивает с любопытными нотками в голосе.
— Да есть тут одна назойливая дама. Заколебала малость. Не скучайте, скоро буду.
Прихватив с полки детский гипоаллергенный стиральный порошок, кондиционер для белья, а также хорошую зубную щетку и банановую зубную пасту, возвращаюсь на кассу.
Галины нигде поблизости не обнаружилось.
Выдохнув, сгрузил свои покупки на ленту, расплатился и домой. Так приятно, что там ждут. Хочется быстрее добраться, но долбанные пробки еще не рассосались, и я ползу со скоростью беременной черепахи нетерпеливо постукивая пальцами по рулю.
Дома пахнет жареной картошкой.
— Настя, ты где ее взяла в таком количестве? — кричу из прихожей вместо «Привет». Не помню, чтобы у меня в запасе было столько овощей.
— Я за молоком для Даяна спускалась, пока он спал, — выглядывает она из кухни. — Привет. Ну что, избавился от своей поклонницы? — хихикает, прикрыв ладошкой рот, но тут же морщится. — Блин. Лук резала, — ее красивые глаза начинают слезиться.
— Я сейчас правильно понял? Ты ходила за молоком с больной ногой, а притащила с собой еще картошки, лука и…
— Две морковки и хлеб. Он закончился, — Аська виновато кусает губы. — Ты не отдыхал совсем, а тут мы еще навязались. Должна же я хоть как-то отблагодарить.
— Точно выпорю, — несу покупки на кухню. Настя, обиженно сопя, перемешивает картошку. — Ты невыносимо упрямая! — ругаю ее.
В руки попадает тот самый альбом с фотографиями из ее квартиры. Настя видит его, удивленно переводит взгляд на меня.
— А его ты зачем привез? — забирает из моих рук.
— Не знаю, — ухожу к себе в комнату переодеваться.
Не придумал я логичного объяснения, на кой хрен притащил эти дурацкие фотки в свою квартиру. Надо было выкинуть по дороге.
Эгоистично хотеть, чтобы она полностью выкинула Карима из своей жизни? Наверное да. Настя ведь его любила. Но ведь разочаровалась! А в нем ли?
Я вроде принял это ее прошлое, но смотрю сейчас, как она прячется от него и да, дебильный альбом хочется сжечь!
В спальне ударил пару раз по боксерскому мешку, висящему на цепях под потолком. Продышался. Вроде полегчало. Веду себя как ревнивый олень.
— Поздравляю, Березин, ты оно и есть, — говорю своему отражению в зеркале.
Не к кому ревновать. Нет Карима. По официальной версии погиб. Четыре года прошло. Чего завелся? Эта девочка так и не побывала в твоей постели? Побывала. А что она там делала? Рыдала, блин! Я слушал и жалел, жалел и слушал. Не было у нас отношений. Так, видимость. Аське просто нужен был кто-то рядом. Очень-очень близко. И я был. Сейчас вот тоже здесь. Когда пришло время, сделал несколько шагов назад, понимая, что она не готова к чему-то большему. А эта зараза взяла и вернула меня во френд-зону.
Настя
Посадила большого и маленького мужчин за стол. Сама поковырялась в тарелке под недовольное ворчание Ярика. Есть совсем перехотелось.
После ужина уложила Даяна спать, а сама сжала пальцами альбом с фотографиями. Помню, как бегала распечатывать их и потом бережно складывала в прозрачные конвертики на белых страничках.
Яр не верит, что Карим любил меня, а мы слишком мало времени провели вместе, чтобы я могла ответить на этот вопрос точно. Когда соглашалась выйти за Салаева, верила, что любил. В нем было что-то такое необъяснимо-притягательное. Хотя даже внешне его старший брат гораздо интереснее, но красота Самира холодная, опасная. Он пугал меня гораздо больше, чем привлекал.
Самир ушел с нашей свадьбы, а на утро после первой брачной ночи поймал меня в коридоре огромного семейного особняка, прижал к стене, больно сдавил пальцами щеки и зло прорычал прямо в губы: «Ты сделала неправильный выбор! Ты еще об этом пожалеешь, Ася!»
— Извини, что вторгся в личное, — Яр присел передо мной на корточки.
— Ничего, — смотрю в его внимательные зеленые глаза. — Выброси его, — протягиваю альбом. — Кроме тяжелых воспоминаний он мне больше ничего не приносит, а их и так хватает.
— Не могу, — друг отрицательно качает головой, садится на пол скрещивая ноги в позе лотоса. — ты сама должна это сделать.
— Тогда неси ведро, — заявляю решительно.
— Встретимся на балконе, — улыбаясь Яр от меня сбегает.
Там холодно. В прихожей снимаю с вешалки мужское пальто, под ним моя куртка, но пальто точно теплее. Надеюсь, Ярослав не обидится, что прощаться с еще одним осколком своего недавнего прошлого я буду в его одежде. Надеваю. Подкладка еще хранит запах своего хозяина. Он смешан из любимой туалетной воды Березина, кожаного салона его автомобиля, там есть немножко лекарств и сигаретного дыма.
— Я знал, что тебе нравится, как я пахну, — щурится Яр застав меня за тем, что я нюхаю ворот его пальто.
Ужасно стыдно!
Наматывает мне на шею свой шарф, застегивает пуговицы и ведет за собой на балкон.
— Березин, а почему ты не женился до сих пор? — спрашиваю у него вдыхая морозный воздух.
— Я женат на работе. Ты же знаешь, — отмазывается друг.
Сажусь на низкую табуретку, достаю из альбома по одной фотографии, не глядя сминаю, кидаю в металлическое ведро. Яр вдруг ловит меня за руку.
— Эту оставь, — говорит серьезно.
На ней Карим стоит один возле черной иномарки, подаренной ему отцом.
— Зачем?
— Даян еще немного подрастет, покажешь. Он все равно спросит, Ась. Ему будет важно знать, что у него был отец, просто так вышло, что его не стало. Это лучше, чем сотни вопросов из серии: «Почему он меня бросил? У других есть, а у меня нет». Тебе ли не знать?
— Поджигай, — закрываю альбом с одной единственной уцелевшей фотографией.
Яр залез в карман пальто, вытащил оттуда зажигалку, скомкал кусок газеты, валяющейся на подоконнике, и бросил разгорающееся пламя в ведро.
