послушно взялась за торчащую из миски деревянную ложку и зачерпнула ароматное варево. Правда, вкус у похлебки был необычным, явно настоянным на каких-то травках, но бабуля как раз и напоминала знахарку из какой-нибудь глухой деревни. Так что никаких парадоксов тут не было.

— Так все-таки кто вы? — в третий раз повторила я свой вопрос, убедившись, что варево вполне съедобно.

— А тебя с толку не собьешь, — неожиданно рассмеялась старушка. — Молодец. Думала, ты еще долго в себя приходить будешь, а ты быстрая. И цепкая к тому же.

Я иронично приподняла бровь: долго будет мне зубы заговаривать?

— Да ведьма я, — вдруг хитро подмигнула бабушка. — Самая обычная ведьма. Неужто не поняла?

Я чуть не поперхнулась.

— Ч-чего?!

— А кому ж тебя могли отдать, найдя на Заброшенном Тракте без сознания? Конечно, ведьме. — Старушка безмятежно пожала плечами, а потом кивнула куда-то в сторону: — У меня и помощник есть. Все как положено. Так что ты ешь, ешь. Не совсем я поняла, что с тобой стряслось, дева, но можешь не волноваться — здоровая ты. Порчу никто не навел. На честь твою не покусился. Грязных меток в дейри не оставил. Я проверила.

— Где не оставил? Каких еще меток? — обалдело переспросила я, ошарашенно уставившись на вспрыгнувшего на стол крупного котяру. Непроницаемо-черного от морды до кончика пушистого хвоста. Желтоглазого, как сказочный демон, длиннохвостого, как лемур, и чем-то, кажется, жутко недовольного. На меня он взглянул — как плюнул: гордо, презрительно и изрядно свысока.

— В дейри, — повторила старушка, неодобрительно посмотрев на застывшую миску в моих руках. — В той материи, что глазу не видна, но власть над которой дает неограниченные возможности над телом.

— Короче, в ауре, — машинально перевела я, отставив миску прямо под нос негодующе фыркнувшему коту.

А теперь стоп. Мне надо подумать. Точнее, мне надо очень хорошо подумать.

Что за фигня тут творится? Откуда в центре Москвы взялась землянка с бабкой-травницей, утверждающей, что она — ведьма? Нет, шарлатанок у нас вокруг пруд пруди, но ЭТА на них не похожа. Не знаю, почему, но не похожа, и все тут. Да и кошак у нее под стать. Точь-в-точь ведьмин кот. Прямо как у Пушкина. Только сказок не рассказывает, а песни если и заводит, то свои, кошачьи, противные и громкие. Впрочем, не в этом суть, а в том, что они тут делают?! Или, может, лучше спросить: ЧТО Я ТУТ ДЕЛАЮ?! Точнее, где это я?! И что здесь вообще происходит?!

Так. Не паниковать. Не дергаться. Не рвать на себе волосы.

Давайте допустим, я все-таки ударилась головой. Какова вероятность моего нахождения в «желтом доме», рядом со всякими «наполеонами бонапартами», сердобольными нянечками — я подозрительно покосилась на бабульку, но смирительной рубашки у нее в руках не увидела — и плечистыми парнишками в белых халатах? Могла ли я удариться так сильно, что у меня развилось помрачение сознания или началась какая-нибудь горячка? Ну, белая там или зеленая… я в этом не спец. Могло ли это быть последствиями ушиба?

Я машинально дотронулась до внушительной шишки на затылке.

Ладно, допустим, могло. Что дальше?

Если я жива и лежу себе на больничной койке, то, выходит, мне все это снится. Пожалуй, проверим… фантастические гипотезы нам не нужны… ой, щипать себя, оказывается, вредно даже во сне! Ладно, все ясно. Если я и сплю, то или слишком крепко, или, что более вероятно, это не сон, а полноценный бред с тактильными (подушка под задницей колется самой настоящей соломой), зрительными (кот на столе обнюхал мою похлебку и демонстративно отвернулся), слуховыми (пушистый мерзавец не удовлетворился этим и гнусаво мяукнул) и обонятельными (похлебка пахла вкусно, зря этот гад привередничает!) галлюцинациями.

Тихо. Спокойно. Вдох. Выдох.

Ну вот. Стало полегче. Рассуждаем дальше.

Насчет дурдома мне думать не хочется — это раз. Рассуждаю я все еще, смею надеяться, довольно здраво — это два. Никакая шиза не объяснит свежей шишки на голове — это три. Я определенно не в Москве — это четыре. И, наконец, я действительно хочу есть, хотя во сне или в бреду такого, как говорят, не бывает. Из чего следует вывод…

«Что в больнице плохо кормят», — ехидно вставило проснувшееся подсознание.

Так. Двигаемся дальше.

Раньше глюками я определенно не страдала. Факт? Факт. При падении — убью ворону, если поймаю! — я действительно могла удариться головой, и это вполне могло вызвать временное помрачение сознания. Логично? Ну да. За исключением того момента, что я и сейчас не представляю, как можно сигануть с двадцатого этажа с порванным парашютом, свалиться на скопище металлических гаражей и при этом остаться в живых.

К тому же у меня остается стойкое ощущение неприятной пустоты в области укушенной пятки. Холодком оттуда тянет, что ли? Да и шишка на затылке вполне реальная. И болит она слишком уж по-настоящему. Да и старушенция вместе с наглым котом смотрят очень уж живо, непридуманно. И землянка нормальная. И кровать подо мной чистая. И травами пахнет все сильнее. И солнце в дверь заглядывает все настойчивее. А раз уж мы решили, что я не больная на голову, то… каков тогда правильный вывод?

— Где я? — наконец разлепила я губы, внимательно изучая круглое лицо собеседницы.

Бабуля снова улыбнулась.

— В Суорде.

Чудесно. Замечательный ответ.

— А Суорд где? — ровно уточнила я, старательно отгоняя от себя одну нехорошую мысль.

— В Вольных Землях.

— А Вольные Земли к чему относятся?

— К Валлиону, — хмыкнула бабушка и опять улыбнулась. Так хитро, что я почувствовала себя идиоткой. — Кстати, меня Айной зовут. Можешь звать тетушкой Айной. Я — ведьма. Настоящая и с таким же настоящим помощником. А ты действительно не спишь и не бредишь.

Я мрачно на нее покосилась.

— Что, так заметно нервничаю?

— Да нет. Ты чудесно держишься, — заверила тетушка Айна, в очередной раз порадовав меня милыми ямочками на щеках. — Но я уже отжила те годы, когда меня можно было провести таким каменным лицом. К тому же у тебя очень необычная дейри. Никогда таких не видела. Как тебя зовут?

— Галка, — покорно ответила я.

Кот скорчил скептическую гримасу.

— Какое странное имя, — задумчиво обронила старушка.

— Галина Игоревна Чернышева, — зачем-то добавила я, с подозрением уставившись на гадкого зверя. Тот фыркнул совсем уж мерзко, а затем, величаво отвернувшись, бесшумно спрыгнул на пол. После чего вздернул трубой свой роскошный хвост и, плавно покачиваясь, столь же величаво удалился.

— Это шейри, — непонятно пояснила старушка, провожая его взглядом. — Не обращай на него внимания. Скажи лучше, как тебя занесло на Заброшенный Тракт?