от рождения свободу. Я усиленно сдерживала это чувство, пока другие ребята, не стесняясь никого, сбрасывали одежду. Наследники стаи завыли и пустили бегом по серебряному снегу. Превращения совершались на бегу. Долен, уже превратившийся в волка с длинной серебряной шерстью, обернулся ко мне.

– Я не пойду, – ответила я на мысленный вопрос.

Долен завыл и помчался вместе с другими в сторону леса. Я осталась одна. Холодный северный ветер ласково гладил волосы и платье. Я наблюдала за счастливым, свободным бегом, слушала звонкий волчий вой, предназначавшийся Луне. Подняла голову вверх на полную Луну, которая, казалось, смотрела прямо на меня и ждала. Холодное солнце тянуло и приказывало стать волком, но я научилась запирать свою сущность.

– Ты все так же не любишь давать свободу волчице? – раздался голос рядом.

– Да, я уже говорила тебе, – краем глаза я увидела Лавлла садящегося рядом. – А почему ты не идешь?

– Зачем идти туда, где все одинаковые, когда тут есть совсем другая, – улыбнулся Лавлл.

– В последнее время ты часто делаешь мне комплименты, – я приподняла бровь, поворачиваясь.

– Потому что ты стала еще прекраснее. Я столько времени тебя не видел, почему бы не сказать тебе то, что думаю? Это плохо? – он повернул ко мне свое лицо. В его черных глазах отражалась Луна.

– Интересно, много ли девушек ведутся на твои сладкие слова? – я пристально посмотрела на парня, зная, что он тот еще волк.

– Ты ранила меня в самое сердце, – Лавлл шутливо схватился за сердце. – Как ты можешь так обо мне думать?

Я рассмеялась. Пусть от него всегда было сложно отделаться, но он хороший волк. Лавлл бывает, невыносим, такой уж он есть.

– Когда-нибудь это будет твоя стая, – Лавлл посмотрел на веселящихся волков. – Они будут твоей семьей.

– Это будет совсем не скоро, – уверенно ответила я. – Я не могу возглавлять стаю без мужа.

– Ну, мужа можно легко организовать, – игриво подмигнул парень.

– Спасибо, я откажусь, – засмеялась я.

–Ну смотри. Я предлагал, – улыбнулся Лавлл. – Такой шанс упускаешь.

Отсмеявшись, я вернулась к наблюдению.

Общий, стайный бег, где каждый мог делать что хочет, длился полтора часа. Все это время я наблюдала за своими «братьями и сестрами». После возвращения в человеческое тело, лица у всех светились от счастья и удовлетворения. Они поспешно одевали свои сброшенные одежды и возвращались в зал. Долен неторопливо натягивал штаны и сапоги. В серебряном свете его силуэт казался прозрачным, словно с заходом Луны исчезнет и он. Я не стала его дожидаться и зашла в зал, выпить глинтвейна и согреться. К тому же было как-то печально на душе.

Сделав несколько глотков, увидела, как недавно встретившаяся блондинка в розовом платье, подходит к ступенькам, где лежали подаренные мне вещи. Я внимательно наблюдала за грубиянкой, а та, остановившись, чтобы якобы поправить туфлю, взяла маленькую коробочку и сунула в карман платья. Поставив недопитый бокал на место, я быстрыми шагами направилась к воровке и схватила блондинку за локоть, разворачивая к себе.

– Верни что взяла, – сердито потребовала я.

– Что вернуть? – испуганно спросила воровка, а потом надменным голосом ответила. – Ничего я не брала, и тебе мне нечего возвращать.

– Если сейчас же не отдашь, то все присутствующие узнают, – угрожающе зашипела я. – Если это принадлежит тебе, могла бы просто попросить, но раз ты решила своровать, значит это не твое.

Блондинка вырвалась из моей руки и побежала наверх, но я быстро ее догнала, радуясь, что не одела каблуки. Схватив ее за руку и повернув лицом к залу, я выполнила свою угрозу. Все обернулись, с любопытством разглядывая ссору. В подтверждении своего обвинения я достала свою коробочку из кармана воровки. Чувствуя запах стыда все начинали смеяться, а воровка, густо покрывшись краской, вырвалась из моих рук и убежала наверх. Я не стала ее останавливать. За воровство она уже получила, так ей и надо.

Ко мне поднялись наблюдавшие внизу, Долен и Лавлл.

– Многие опускаются до воровства. Работать вместе с людьми не всегда удается. Сейчас, даже мелкое, бесполезное воровство не редкость, – печально ответил Лавлл провожая взглядом воровку.

– Да, я знаю. Только зачем ей понадобилось красть? У нее ведь все есть, – грустно ответила я. – Она даже не стала говорить, просто собиралась убежать.

– Оставим это ее семье, – пожал плечами Долен. – Думаю, ее должны посадить под домашний арест.

– Может за это время она станет немного приятней, – я озвучила свои мысли и подозвала одного из охранников, прося отнести подарки ко мне в комнату. – Надо немного размяться, может, потанцуем?

Такое предложение удивило и обрадовало Долена. Конечно же, парень согласился, ведь право первого танца было его. Лавлл, со своей ухмылкой отошел в сторонку и наблюдал. Музыка играла в стиле фолк. Мы втиснулись в ряды танцующих. Я не понимала, какое чувство ею руководит, но сейчас мне хотелось отдаться ему полностью. Долен, глядя на танцующую от радости меня улыбался. Мы кружились по залу вместе со всеми. Возможно, на меня так повлиял глинтвейн?

Неожиданно Долен, взял меня за руку и потянул прочь из зала. Сзади стали слышаться шутки на наш счет. Я позволила себя увести и ничего не спрашивала, а он ничего не говорил. Мы вошли в боковой проход и стали подниматься по винтовой лестнице. Я стала подозревать, куда меня ведет друг и знала, что рано или поздно это произойдет.

Мы поднялись на третий этаж и остановились перед кабинетом. Долен виновато опустил голову и отошел в сторону пропуская меня вперед.

– Он тебе приказал? – шепотом спросила я, глядя на склоненную голову друга. Тот едва заметно кивнул.

Что ж, придется идти. Нельзя постоянно убегать от отца. Глубоко вздохнув, я открыла дверь и вошла внутрь.

***

Фидриан сидел за своим рабочим столом из черного дерева. Его комната была освещена множеством ламп и свечей. Размеры были в разы больше, чем мое жилище. Кабинет со всех сторон обставлен большими шкафами, внутри которых содержались старинные свитки и книги. Нигде не было никаких фотографий. Весь дизайн был серьезным и полностью характеризовал хозяина. Высокий темноволосый со слаженной мускулатурой, казался темным богом из древности. Янтарные глаза были прищурены, отчего придавали его лицу серьезности.

На мое появление отец никак не отреагировал. Внимательным взглядом он осматривал мой внешний вид, делая про себя какие-то заметки. Этот взгляд был холодным и меня, словно кололи иголки. Надежда на то, что отец смирился с моим выбором, постепенно таяла. Молчание затягивалось. Я не могла выдавить из себя слова приветствия, а отец не спешил выражать радость от моего присутствия.

– Рад видеть тебя,