Шрифт:
Закладка:
Многие советские историки приложили серьезные усилия для изучения правового аспекта закрепощения крестьянства и внесли значительный вклад в эту область. Наиболее значимой является публикация В.И. Корецкого о государственных документах, относящихся к событиям начала 1590-х гг. Эти публикации во многом соответствуют воззрениям Платонова 1920-х гг.
Немало разногласий по вопросу закрепощения возникает из разных определений понятия «крепостной». Советская точка зрения, основанная на предположении присутствия «феодализма», уже рассмотрена нами выше. Некоторые историки, как отмечалось, определяют «крепостничество» как обязанность платить налоги или же необходимость оказывать услуги или платить взносы господину. Для целей данного труда, однако, крепостной определяется как индивидуальный крестьянин, который 1) юридически прикреплен к земельному участку; 2) юридически прикреплен к своему хозяину и платит налоги; или 3) который в значительной степени подчиняется административной и судебной власти своего господина, а не короны. В московский период российской истории произошли значительные изменения, и самые важные по мере того, как юридические связи крестьянина с землей становятся все более неразрывными. В России крепостной, будучи крестьянином, практически всегда подлежал налогообложению, тогда как раб нет. Раб в значительной степени являлся объектом закона, тогда как крестьянин в той или иной степени был его субъектом.
Для закрепощения крестьян на Руси необходимы были две предпосылки: достаточно прочное политическое объединение государства и наличие влиятельной особой группы, целенаправленно заинтересованной в ограничении мобильности крестьян.
Киевская Русь в XI в. до некоторой степени объединила восточных славян (земли от Финского залива до слияния рек Ворсклы и Днепра и аванпостов Черного моря от Припятских болот до Волго-Окского треугольника), но ко второй половине столетия страна распалась на ряд враждующих удельных княжеств. Монгольское завоевание Руси в 1237–1240 гг. не остановило этот процесс дезинтеграции. Пока «удельная Русь» оставалась раздробленной, у русских князей не было повода пытаться ограничить переход крестьян в границах своего княжества, поскольку другое княжество с дефицитом рабочих рук находилось недалеко. Время от времени разными князьями предпринимались попытки пресечь наем работников в другие владения или же вернуть крестьян, которые переселились из одного княжества в другое, однако договорные соглашения были только бумажными и на деле не соблюдались. Большинство князей, видимо, готовы были рискнуть в надежде, что любой потенциальный поток рабочей силы будет направлен в их конкретные княжества, так что они не были заинтересованы в мерах, обеспечивающих соблюдение договора, которые могли способствовать нанесению им потенциального или (реального) ущерба. Таким образом, ограничение крестьянского перехода зависело от консолидации русских земель в централизованное государство и готовности государства к изданию административного указа, обеспечивающего такое ограничение.
Вторым необходимым фактором являлось стремление ограничить переход крестьян. Например, государство могло решить прикрепить каждого индивидуального крестьянина к данному месту с целью облегчения сбора налогов и обеспечения исполнения государственных обязательств. Или конкретный институт или общественная группа могли прийти к заключению, что крестьянская мобильность в ее нынешней форме вредит им, и, как следствие, обратиться с просьбой к правительству ограничить эту мобильность. Такая возможность предполагает существование институтов или групп, осознающих, что они зависят от крестьянского труда для своего выживания; более того, эти институты или группы должны быть достаточно влиятельными, чтобы убедить государство ограничить переход крестьян, который в настоящий момент вполне может действовать на пользу другим слоям общества. То, что все институты и группы, включая и само государство, желали закрепощения крестьян в Московии, может быть продемонстрировано как заведомо ложное. Некоторые группы хотели этого, они громко заявляли о своем желании прикрепить крестьянство и в конце концов достигли своей цели; другие категорически этого не хотели.
Оба необходимых фактора, политически объединенное государство и стремление влиятельных сил ограничить мобильность крестьянства, появились на Восточно-Европейской равнине в XV в. Совершенно неудивительно, что процесс закрепощения крестьянства можно проследить до этого времени. Непосредственной причиной, ферментным спусковым механизмом данного процесса послужила гражданская война в правление Василия II (1425–1462).
Закрепощение российского крестьянина завершилось в Соборном уложении 1649 г., которое добавило эффективные санкции к указам, прикреплявшим крестьянина к земле. Это завершение стало результатом давления на правительство среднего служилого сословия – представителей дворянской поместной конницы Московии, которое зависело от финансовой поддержки крестьян, проживавших на их поместных землях. Это поместное войско окончательно было упразднено армейской реформой в правление Петра I, которое началось 1682 г. (при регентстве царевны Софьи) – году, ставшем свидетелем отмены местничества и начала новой эры в Российской империи.
История подъема среднего служилого сословия и военных изменений, способствовавших его устареванию, не столь противоречива, как история закрепощения крестьянства. Противоречия, там, где они возникают, касаются, как правило, деталей, а не основного курса событий. Следует отдать должное дореволюционным историкам за их большой вклад в обеих областях. Советские историки, выступая против прежней сосредоточенности на изучении привилегированного класса и военной истории, в значительной степени игнорировали и то и другое. В результате многие советские работы по этой теме являются производным, не имеющими историографического интереса, и в целом значительно уступают исследованиям досоветских историков. К сожалению, судьбу крестьянства нельзя понять без знания обеих сфер – состояния воинского искусства, как и экономических потребностей, социального положения, психологического состояния и политического статуса людей, носивших оружие.
Эта идея не нова. Столетие назад историк дворянства Ф.В. Романович-Славатинский («История дворянства в России от начала XVIII в. до отмены крепостного права», 1870), в основном следуя взглядам Н.М. Карамзина, относит закрепощение крестьянства к попытке государства обеспечить нужды среднего служилого сословия. Эта точка зрения потеряла популярность во время гегемонии «безуказной» версии закрепощения. После революции С.Ф. Платонов, а в особенности А.Е. Пресняков и С.И. Тхоржевский отмечали, что крестьяне были закрепощены для удовлетворения интересов землевладельцев. Эта тема стала предметом научного интереса некоторых последующих советских историков, однако советская идеология затруднила беспристрастное рассмотрение данного вопроса. Как мы уже видели, крестьянам было предписано всегда оставаться крепостными, и события XVI в. рассматривались как сравнительно малозначимые, иногда толкуемые как часть «вторичного закрепощения». Многие советские историки не хотели видеть расхождения в интересах между различными землевладельцами московского общества. Обнаружение множества новых архивных материалов в последнем столетии делает целесообразным пересмотр вопросов закрепощения крестьян, интересов землевладельцев и их полезности для государственной власти.
История закрепощения крестьян занимает приблизительно четверть тысячелетия, немногим меньше, чем одну четвертую того времени,
