Я много говорила с ней. Франсуаза даже навестила меня, после того как ее исключили. Кстати, я даже не знаю почему. Мне было жалко ее, я чувствовала, что ей не по себе и что она слишком закомплексована. Тем не менее она вызывала у меня симпатию: несчастная девушка не хотела, чтобы ее наставляли, и не просила помощи. Как бы то ни было, но все учителя сошлись во мнении, что ее надо исключить из монастыря дез Уазо. Я сообщила ее родителям, что мы сделали попытку, но она не прошла испытательного срока. Они были очень огорчены».

По версии Франсуазы, ее выгнали из религиозного заведения из-за «отсутствия духовности». Она будто бы провоцировала сестер, декламируя стихи Жака Превера. Гораздо позже, в начале 60-х годов, через одного человека Франсуазе Саган представится случай встретиться с известным поэтом. Она будет вспоминать об этом эпизоде своей юности с диким хохотом. Об этом событии она упоминает в своем романе «Страницы моей жизни», опубликованном в 1998 году. «Признаться, читать эти стихи (Ж. Превера) в обители Господа было не очень прилично:

О, отец наш небесный,

Оставайся в своих чертогах.

Мы же на земле пребудем,

Прекрасной порою земле…[3]

В монастыре дез Уазо она умирала от скуки. Каждый раз по пятницам на семичасовой мессе она встречала всех полуночников, всех праздно шатающихся людей с улицы Бери и Понтье, сидевших на урнах с бутылкой шампанского, в смокингах, совсем в духе Скотта Фицджеральда, и говорила себе: «Боже мой, они развлекаются гораздо лучше меня!» Они смеялись во все горло, говорили о том, что собираются делать днем, о лошадиных бегах и еще много о чем, а она в течение четырех часов должна была сидеть на уроке Закона Божьего! Конечно, это несправедливо! В это нелегкое время Франсуаза Куарез формируется как личность. Она делает выбор и утрачивает веру. Пребывание в монастыре дез Уазо, чтение книг Камю, Сартра, Превера и, наконец, посещение Лурда оказываются фатальными для ее веры. «Там находилось много несчастных людей, и все они ждали чуда, но чуда не произошло. Кстати, одно чудо меня бы не убедило, мне нужно было еще десяток. Я демонстративно порвала с Господом, как это и происходит обычно в моем возрасте».

Религиозные пансионы все меньше и меньше подходят ее характеру, но родители настаивают. Мать надеялась, что дочь вновь вернется к божественной идее, что было не так глупо. И потом, у детей в семье не было привычки обсуждать родительские решения. Ее пребывание в монастыре Сакре-Кер-де-Буа-Флери в Тронше, недалеко от Гренобля, было ужасным и краткосрочным. В этом частном католическом пансионе ношение сине-белой униформы обязательно, вся жизнь состоит из месс и молитв. Франсуаза чувствовала себя отвратительно, она не могла дождаться конца недели, когда отец забирал ее. Она покинула Тронше. Надзирательница монастыря Сакре-Кер-де-Буа-Флери, сестра Мари-Раймонд Вандаль, вспоминает о необычной воспитаннице: «У нее были передовые идеи. Позже, когда она опубликовала свой первый роман, я с трудом узнала ее на фотографии. Мне было любопытно увидеть роман «Здравствуй, грусть!» на полке книжного магазина, но я знаю, что это шокировало многих из моего окружения. Мы не взяли эту книгу в нашу библиотеку. Признаюсь, я ее не читала. Я дала обет послушания!»

Через несколько месяцев после Исключения мы находим Франсуазу Куарез в Виллар-де-Лан. Поскольку у нее анемия, она поправляет свое здоровье в деревне Веркор, где Дениз и Марсель Мальбо организовали в горах небольшую частную католическую школу «Клярте». В классах было не более десяти человек. А в этом году Франсуаза, Мелль Севеленж, Стефириан и Планде умещались за одним столом. Занятия скорее напоминали дискуссии. Религиозное воспитание сводилось к прослушиванию воскресной мессы. Франсуаза участвовала в этом добровольно, поскольку для нее и ее товарищей это был хороший повод совершить прогулку. Во второй половине дня, после нескольких часов свободного времени, некоторые ученики уезжали кататься на лыжах. Вечером девочки расходились по комнатам или собирались вместе, чтобы придумать какое-нибудь развлечение. Родители привезли ее сюда, потому что ей надо было поменять обстановку, и она оставалась в Веркоре лишь три месяца, с января и до Пасхи, а потом уехала в Париж готовиться к экзамену на степень бакалавра. Она была блестящей ученицей по французскому языку. Ее работа по «Дон Жуану» была великолепна. Для большей объективности это сочинение дали прочитать преподавателю коллежа «Шамполлион» из Гренобля. Он тоже оценил его высоко. По другим дисциплинам Франсуаза не выделялась и делала меньше, чем могла бы. Дениз Мальбо преподавала в школе латынь. Она вспоминала, что у Саган были средние результаты. Она не была гением, но подавала надежды. Тем не менее Дениз вспоминает, что, прочитав через несколько лет в журнале «Пари-матч», что Франсет опубликовала книгу, все были удивлены. У нее был шарм, и вообще это была особенная личность. Франсуаза была уверенная в себе, вовсе не робкая, а скорее замкнутая натура. В школе «Клярте» она произвела приятное впечатление на учеников и преподавателей.

Франсуаза отличалась очевидной непринужденностью и солидным образованием. Она обожала литературу: ей нравился сам процесс чтения, хотелось писать, у нее было тайное желание добиться известности. «Как и всем, мне хотелось быть гениальной, знаменитой, что было и нормально, и в то же время немного наивно, — рассказывает она. — Я представляла себе знаменитость как огромное круглое солнце, встающее над нами». Поскольку сестра и брат были гораздо старше ее, двенадцатилетняя Франсуаза скрашивала свое одиночество, делая наброски первого романа, действие в котором начиналось с дорожного происшествия, случившегося с героиней Люсиль Сен-Леже (которая несколькими годами позже появится в романе «Сигнал к капитуляции»). Саган написала ряд поэм под влиянием Рембо и несколько пьес для театра, которые сочла потом ужасными. «Помню, как с двенадцати лет я надоедала матери чтением своих исторических и драматических пьес до тех пор, пока она не шла спать», — со смехом признается Франсуаза Саган.

Она «прошла по самому что ни на есть классическому пути рядового читателя»[4]. Лишь детская литература наводила на Саган скуку. Ее тяга к книгам совпала с периодом военного времени. В тринадцать лет девочка прочитала «Яства земные», в четырнадцать — «Взбунтовавшегося человека», «Озарения» — в шестнадцать. Эти книги оказали такое огромное влияние на нее, что она помнила всю жизнь, при каких условиях прочитала их в первый раз. С книгой Андре Жида она познакомилась в Дофине, сидя