в своей стихийности, но впечатляющая по чистоте форма рабоче-крестьянского союза. В те первые после мятежа дни это движение за народную власть напоминало взятие Бастилии. Но вскоре олигархия, напуганная размахом движения, приняла контрмеры. Для этого она воздействовала на вооруженные силы через политические партии, используя сеть связей и конспиративных контактов. Именно тогда вооруженные силы и начали прочесывание.

Аугусто Пиночет

Годом раньше, в октябре 1972 года, был принят закон № 12697, названный законом о контроле над оружием, который предоставил гражданам право заявлять в военные прокуратуры о лицах, подозреваемых в хранении оружия. Прокуроры отдавали начальникам гарнизонов распоряжения о расследовании.

На практике военные пытались пресечь любую возможность создания вооруженной рабоче-крестьянской милиции, которая действовала бы параллельно и в противовес их профессиональному государственному институту. Военные в этом случае исходили из классовых позиций, применяя насилие. Они провели генеральную репетицию государственного переворота, осуществленного два месяца спустя. В журнале «Чили сегодня» от 10 августа журналистка Фариде Зеран тогда уже задавалась вопросом, не стояла ли за той кампанией прочесывания «некая попытка психологически подготовить солдат для будущих стычек с народом».

Первый удар приняло население вблизи городского кладбища Сантьяго. На рассвете в воскресенье 8 июля 200 солдат военновоздушных сил, доставленных на 3 вертолетах, 4 грузовиках, 2 автобусах и 2 закрытых автомашинах, осветили местность и открыли стрельбу с вертолетов, окружили и обыскали район, прилегающий к кладбищу, а также и само кладбище. При этом солдаты оскверняли могилы и разрушали склепы.

На следующий день в печати появились интервью с жителями района. Они рассказали, что их всех, включая детей, заставили лечь на мокрую траву в холодную зимнюю ночь и держали так в течение 6 часов до рассвета. Тех, кто пытался протестовать, топтали ногами. Удары, оскорбления и унижения – вот метод запугивания, который, помимо всего прочего, имел целью силой остановить дальнейшее укрепление народной власти.

Выступая 15 июля, Эдуардо Фрей говорил, что «установление народной власти на деле означает создание параллельно с существующей другой армии, которую следует разгромить пока не поздно». Следовательно, Фрей не осуждал попытку переворота 29 июня.

За день до выступления Фрея руководство христианской демократии в опубликованном заявлении потребовало «немедленно разооружить незаконно созданные вооруженные группы и возвратить хозяевам промышленные предприятия, незаконно захваченные в последние дни».

Все средства массовой информации, находящиеся в распоряжении правых, развернули в те недели кампанию против рабочих, которых они обвиняли в создании народной армии в противовес регулярным вооруженным силам. Правые призывали этих последних подавить рабочий класс.

В начале августа произошли два события, положившие конец долготерпению левых сил.

В 2 часа 15 минут пополудни 3 августа солдаты военновоздушных сил заняли завод «Кобре Серрильос» в Сантьяго. С рабочими обращались жестоко, побоями и выстрелами их согнали во двор, в это же время вертолет с 3 пулеметами на борту кружил над ними.

Оружия не нашли, но при обыске было уничтожено оборудование. Общая стоимость нанесенного ущерба достигала двух с половиной миллионов эскудо.

На следующий день в городе Пунта-Аренас обыску и прочесыванию подверглись 8 предприятий: «Хильдемайстер», «Макинариас агриколас», «Сокоагро», «Конструксионес эмкор», «Куэрос де магальянес», «Конструксион де Барриос индустриалес», «Ланера аустраль» и «Ладрильос де магальянес».

Операция проводилась между 7 часами утра и 13 часами 30 минутами. В ней участвовало 7 танков, различные бронированные машины, джипы с пулеметами. Толчками и ударами рабочих выгнали на улицу. В течение 6 часов, пока длился обыск, они стояли на морозе. Многие женщины от напряжения падали в обморок.

Прикладами солдаты громили мебель и оборудование, уничтожали машины и документацию. На «Ланера аустраль» привели в негодность электропанели. Только на этом предприятии ущерб от разрушений был оценен в 15 млн. эскудо. Позднее подсчитали, что только для частичной нормализации работы предприятия необходимо от 6 до 8 месяцев.

Но это было еще не самое страшное. Бесконтрольная солдатня, вначале действуя штыками, открыла пальбу из автоматов по безоружным. Именно тогда погибли двое рабочих.

Руководил операцией генерал Мануэль Торрес де ла Крус. Он руководил действиями солдат с двухмоторного самолета военновоздушных сил, кружившего над районом. Оружия не нашли.

На следующий день Единый профсоюзный центр в Магальянесе опубликовал заявление с требованием отставки генерала Торреса и отмены закона о контроле над оружием, «произвольное использование которого означало защиту фашистов и подавление рабочего движения».

Социалистическая партия также заявила протест в связи с событиями в Пунта-Аренасе. Депутат Марио Палестро назвал генерала Торреса сатрапом и шизофреником, которому всюду видится оружие. Тотчас военные выступили с опровержением. В заявлении от имени военно-воздушных сил они утверждали, что факты были преувеличены в целях дискредитации и ослабления вооруженных сил. Но наличие двух трупов опровергнуть они не смогли.

В конце концов Народное правительство, из-за явного расхождения между военными, с одной стороны, и представителями политического аппарата – с другой, предложило генералам Херману Стуардо и Агустину Родригесу Пульгаре из военно-воздушных сил подать в отставку.

За две недели до событий в Пунта-Аренасе, 26 июля, сотрудники посольства Кубы в узком кругу, куда были приглашены только проживающие в Чили кубинцы, отмечали двадцатую годовщину штурма Монкады.

Близился полдень, когда позвонили из «Ла Монеды» и сообщили, что президент Альенде намерен приехать в дипломатическое представительство, чтобы присутствовать на этом неофициальном приеме, посвященном кубинскому национальному празднику. По прибытии в посольство президент выступил с речью, в которой изложил историю становления своего отношения к Кубинской революции.

В 1959 году, сказал президент, ему было предложено ближе познакомиться с освободительным движением, возникшим в горах Сьерра-Маэстры. Он прибыл на Кубу. На улицах Гаваны его удивило музыкальное карнавальное шествие, руководимое муниципалитетом города Майами и сопровождаемое мотоциклистами. Это ему не понравилось, потому что не соответствовало его представлению о происходивших на Кубе событиях. Он подумал, что это еще один фарс из многих, и решил возвратиться в Чили.

Но на следующий день он встретил своего старого друга Карлоса Рафаэля Родригеса и сообщил ему о своем отрицательном впечатлении. Карлос Рафаэль заметил на это, что в этой поспешной и поверхностной оценке Альенде ошибается, и повез его на встречу с майором Эрнесто Че Геварой в крепость «Ла Кабанья». Разговор произвел на президента глубокое впечатление. Че познакомил его с майором Раулем Кастро, а тот в свою очередь организовал ему встречу с Фиделем. С тех пор Альенде стал почитателем Кубинской революции и верным другом ее руководителей. Так заключил президент свою речь.

На официальный прием в посольство президент прибыл вечером в сопровождении своего адъютанта майора Артуро Арайа. После полуночи Альенде отбыл, а Арайа отправился домой на улицу Фиделя Отейсы.

В час 30 минут ночи недалеко от дома Арайа раздался взрыв бомбы. Крики, шум и быстрый топот вынудили майора Арайа выйти с автоматом на балкон. По нему открыли огонь. Он успел выстрелить, прежде чем пули из темноты сразили его. Спустя некоторое время он скончался от сильного кровотечения.

Эта провокация нанесла удар по правительству Альенде и положила начало новой озлобленной кампании против Кубы и ее дипломатического представительства в Чили.

Не прошло и суток после этого, как был разыгран спектакль, похожий на случай с Ли Харви Освальдом во время убийства Джона Кеннеди: сначала нашли козла отпущения, на которого можно свалить всю ответственность, чтобы затем его ликвидировать.

В данном случае эту роль предстояло сыграть Хосе Рикельме Баскуньяне, которого в состоянии опьянения арестовали карабинеры. Следователь, капитан корпуса карабинеров Херман Эскивель, применив пытки, добился от Рикельме признания, что он якобы за 12 тыс. эскудо согласился совершить покушение, что об этом с ним говорил охранник президента Альенде и 3 кубинца, и что план заключался в похищении майора Арайа с целью помешать переговорам правительства с оппозицией.

Одновременно Высший совет национальной безопасности распорядился провести обыск самолета кубинской авиакомпании «Кубана де авиасион», который готовился к вылету в Гавану. При этом ссылались на будто бы имеющиеся сведения, что на нем попытаются вылететь трое убийц Арайа.

На следующий день радиостанции «Агрикультура» и «Минериа» передали ложную информацию, в которой содержались намеки на отношение кубинского дипломатического представительства к покушению. В ответ на это посол Гарсия Инчаустеги сделал заявление, где подчеркивал, что обвинения против его представительства являются диверсией, имеющей целью прикрыть