Аккуратно поднявшись, мальчик неспешно натянул на ноги тапки и, приоткрыв дверь, выглянул в коридор.

Гулкий щелчок, следом протяжное громыхание.

— Странный гром, — заключил он, шагнув в коридор.

В помещении было прохладно. Ветер свистел, как будто был здесь полноправным хозяином. Но больше всего мальчика насторожили звуки, которые издавала вода, ударяясь об пол.

Ещё щелчок, и опять грохот.

Он старался ступать как можно тише, чтобы не создавать лишнего шума. Мальчик шёл по коридору, направляясь к спальне родителей. Осторожно заглянул в комнату, но там царил только мрак. Страх усилился, заставляя всё внутри сжаться. Мальчик отступил, пытаясь унять неуместную панику и понять, почему родителей не было в постели в столь поздний час и что за грохот он слышал?

Он шёл дальше по коридору. Казалось, что путь до гостиной будет длиться бесконечно. Каждый шаг, каждый вздох и каждая мысль словно растягивались во времени, сливаясь в ощущение бесконечности.

Наконец, мальчик достиг цели, но тут же застыл на месте. На полу, напротив, у стены, блестела россыпь стекла, сверкая, словно драгоценный металл в свете уличных фонарей. Дождь с силой врывался в квартиру, образуя лужу, которая смешивалась с кровью.

На полу лежал мужчина, и, судя по тому, что грудная клетка не двигалась, он был мёртв. Рядом с ним лежала женщина. Вспышка молнии заставляла во всех чертах рассмотреть эту картину под названием «Трагедия, ужас и безумие».

— Саша… — едва услышал мальчик последние слова мамы. Следом раздался выстрел, но он даже не вздрогнул. Александр смотрел на женщину, которая теперь точно была мертва.

Мальчика охватил порыв чувств. Нет, это было не чувство печали. Его охватила безмерная ярость.

Через мгновение он медленно поднял глаза на человека, который совершил выстрел. Перед ним стояла тёмная фигура в чёрной маске с едва различимой золотой каймой. Но почему-то убийца не решался шевельнуться, что подтолкнуло Александра к действиям.

Он схватил со стола вазу, которую когда-то подарил маме. Быстро сократив расстояние между ним и Служителем Анубиса, он замахнулся для удара. В этот момент Александр был готов сражаться, не боясь ни зверя, ни человека с оружием.

Убийца отступил в сторону. Затем он ударил мальчика рукоятью пистолета, особо не целясь, попав ему куда-то в лоб, рассекая бровь. Сознание мигом покинуло мальчика, и последнее, что он смог почувствовать, так это едкий запах табака. Рухнув на пол, Саша так и заснул с искрами ненависти к этому миру, больше не очнувшись от этого кошмара.

После мальчик изменил имя. Вместо фамилии отца, он взял фамилию матери. Так, Александр Семенов стал Алексом Ракхетом.

Имя, которое навсегда запомнит Золотой Анубис, которому он обещал отомстить за всё…

********

Алекс вздрогнул, когда дверь открылась. Из комнаты вышел Луиджи. Он вышел неспешно и, наверное, впервые выглядел задумчивым. Алекс встрепенулся.

— Что, сильно отчитали? Или выпороть тебя решили? — сухо спросил парень, на что Луи закусил губу. Он поднял карие глаза на Алекса и обречённо сказал:

— Меня забирают…

— Что? Куда? — не понимал Алекс, обеспокоенно повысив тон.

— Меня хочет приютить один мужчина. Завтра рано утром заберёт, — продолжил Луи.

— Так это же хорошо. Поздравляю, — искренне сказал Алекс.

Луи цыкнул и пошёл по коридору.

— Сейчас, чтобы кого-то из детского дома забрали, — редкость. Приюты создаются как новые «дома» для сирот, а не место, где ждут родителей. А тут такое везенье… — бормотал он, но вдруг встрепенулся. — Я недостоин этого! Лучше бы они забрали Сабрину… Да даже ты лучше, чем я. Вы оба достойны этого. И… не хочу я эту новую семью. Меня родные-то предали, бросили на порог мелким, а тут чужие люди якобы будут обо мне заботиться?! Бред! — возмущался Луиджи.

— Если выбрали тебя, значит, ты достоин. По-другому и быть не могло, — спокойно сказал Алекс, открывая дверь в комнату, где жили ещё четыре мальчика.

— Нет! Как я Сабрину оставлю? И тебя? — не понимал парень, подойдя к двухъярусной кровати и упав на койку Алекса. Никто из окружающих не обратил внимания на их разговор, ведь первое, к чему здесь привыкаешь, так это засыпать и не просыпаться в любой ситуации.

— Да ладно, не пропадём. Ты же в Берлине останешься? Как только мы с Сабриной выйдем,