– Итак, кто еще, кроме наших, знает? – Я решил, что пора озвучить общие мысли.

Тетя отпала сразу. Вовчик с Ирой тоже вне подозрений, им не с руки связываться с чекистами. Мы до сих пор не знаем, насколько легально тельняшка проживает в этой квартире. Алина? За последние пять циклов нам вроде удалось поладить. Хотелось бы верить, что для нее это что-то да значит.

– Если только мелкие. Ну и родители их, конечно, – пожал плечами Дима.

Здесь сложнее. Как предсказать, во что может обернуться их вчерашняя благодарность, когда детей станет нечем кормить?

– Пока ты ждал с веревкой наверху, тебя кто-нибудь видел?

– Ну-у… Только этот ошивался. Он всегда здесь ошивается.

Мы посмотрели на Лёлика. Тот сосредоточенно ковырялся в носу, не обращая на нас внимания. Еще один ненадежный язык.

– Надо что-то делать. – Дима подвел черту. Сказал с такой уверенностью, будто уже знал, как нам достать еды на ближайшие две недели. В идеале для соседей тоже. Жующие рты меньше болтают.

АВП-11 стояли почти на каждом жилом уровне, но встроенный ограничитель не позволял использовать их по талонам с других этажей.

– Мужики на заводе болтали, что кому-то удавалось обойти ограничение по талонам. Может, наш однорукий ликвидатор знает больше?

– Сам в это веришь? – Дима усмехнулся. – И в то, что он станет нам помогать? Снова?

– Нет.

Четвертый и пятый отпадали сразу, с ограничителем они сами едва могут прокормиться. Забираться выше седьмого, туда, где никого не знаешь, слишком опасно, к тому же вызовет лишние подозрения.

– Седьмой? – предложил я без особого рвения.

Единственный этаж на моей памяти со сломанным аппаратом.

– Ага, и от Сидоровича пулю схватить. У него ж обрез!

В авэпэшке на седьмом можно было получить паек не только с талоном другого этажа, но и вообще с любым: просроченным, дефектным и даже, поговаривают, поддельным. Чем в свое время не постеснялись пользоваться все, кому не лень.

Пока один из местных, полоумный старик Сидорович, не прикрыл лавочку для всякого рода сомнительных личностей, которые, бывало, даже из других блоков приходили к чудо-машине. Дед забаррикадировал этаж, пропуская лишь его жильцов, и с завидной точностью отстреливал остальных. Где он взял ствол, оставалось загадкой.

Димка встал с подоконника, прошелся вперед-назад, нервно вытирая ладони о штаны. Замер в нерешительности.

– Есть ведь еще вариант, правда?

Я ждал, пока брат разовьет мысль.

– Зачем нам бегать по этажам в поисках пары тюбиков безвкусного месива? Если внизу ждет куча таких баночек с тушенкой! Ты же слышал, что сказал Славик. До потолка!

Прыг.

– Нет, – отрезал я.

Скок.

– Но почему?

– Дима, ты совсем дурачок? Мы из-за этого и оказались в заднице. А ты хочешь попасться еще и на контрабанде, чтобы наверняка?

– А какой у нас выбор? Тараканов жарить? Рано или поздно все-равно кто-нибудь сдаст. Так хоть можно было бы жратвы на всех натаскать.

– Внизу опасно, Дима! – втолковывал я, как ребенку. – Один раз повезло, но это не значит, что фортанет дважды. Там… там точно что-то было.

Димка молчал, тревожно покусывая губы. Конечно, я рассказал ему то, о чем умолчал перед остальными. Всегда рассказывал. Доверял брату все свои страхи и обиды. Свою боль. Ему единственному было до них дело среди этого бетона и грязи.

Я рассказал и о звуке мяча, который будто гнался за нами по темным коридорам, и о том, что лифт упал ниже, чем мы думали. Никто из нас не подозревал о существовании минус второго этажа до вчерашнего дня. Даже в кабине кнопки с таким номером попросту не существовало. Подвал – так назвал Вовчик это место.

– Больше туда ни ногой, – твердо повторил я.

– Спустимся вместе.

– Ага. А на подстраховку кого поставишь? Лёлика?

– Да сдалась нам та веревка! – отмахнулся Дима. – По этой лестнице даже ребенок поднялся! Проще простого.

Я вспомнил шахту и поежился.

– Это очень, очень глупая…

– Да ты послушай! Выйдем после отбоя, так точно никто не заметит. Спустились, набрали тушенки по-быстрому – и обратно. Сами сыты и других накормим, а то и сменяем на что полезное, если останется. Заживем по-человечески!

Я подумал об Алене. О дрожащих руках, сжимающих последние тюбики биоконцентрата. О ребятах, которые вчера спаслись, а завтра будут голодать.

Потом перед глазами встала черная кожанка чекиста.

– А с тварью той… Ну, надо оружие достать.

– Оружие? – Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться.

– Как думаешь, удастся договориться с Сидоровичем?

– Дима, ты меня пугаешь.

Я пристально всмотрелся в брата. В его глазах вновь разгорелись угольки, и озорное пламя, казалось, плясало все безумнее с каждой новой идеей.

– Дядьку? Дядьку Сидора? – Лёлик вылез из своего угла.

– Ну да, мужик с седьмого. Знаешь его? – обернулся к умалишенному Дима.

– Как не знать? – кивнул Лёлик. – Он тоже коммунистом был, до того как сюда попал. И дядькой моим, да.

Мы с братом переглянулись.

– Какой же он дядька тебе? – удивился Димка. – Вы же одногодки почти.

И, не дожидаясь ответа, продолжил:

– А можешь нас отвести с ним поболтать? Да так, чтобы он не пристрелил нас из ружья своего?

– А ты, часом, не шпиён? – прищурился Лёлик.

– Как можно, товарищ! – с напускной обидой воскликнул брат и широко улыбнулся. – Ну так как?

– Тогда пошли. С нашим человеком поболтать – это оно правильно.

– Ну что? Решайся! – Дима потрепал меня по плечу.

Я снова вспомнил отца. И слова Полины отозвались эхом в голове: «Хочешь закончить, как он?».

Помотал головой.

– Ну и сиди тут, раз ты такой трус! – вспылил Дима. – Пялься в свое окно, вот только там ничего нет и не будет. Слышишь? Хоть глаза все высмотри, туда не сбежать. А я сам справлюсь.

Еще минуту я слушал удаляющиеся шаги в коридоре; снова чиркнул спичкой.

– Твою ж…

***

– Короче, товарищи. За вас племяш поручился, но в гуманитарную помощь я играть не буду.

Сидорович выглядывал через узкую бойницу импровизированной баррикады – беспорядочного нагромождения разобранных шкафов, драных кресел и прочей ломаной мебели. Заставленный рухлядью коридор не казался бы такой грозной крепостью без обреза в руках старика. Дуло продолжало смотреть между нами, и это напрягало.

– Первое: на этаж никого не пропущу, даже не просите. Голодовка – проблема шестого. А по теме вашей есть вариант. Хрен его знает, на кой ляд вам ствол сдался, но я в чужие дела не лезу. Чем расплачиваться будете?

– Жратвой! – выпалил Дима.

– Жратва у меня есть, в отличие от вас. – Сидорович усмехнулся в пожелтевшие усы.

– Я сейчас не про пайки говорю, а про кое-что совершенно другое. Сделаем дело и увидишь. Гарантирую, тебе понравится!

Хотелось пнуть разболтавшегося брата под ребра, но черные провалы ствола отбили желание дергаться.

– Допустим, – хмыкнул Сидорович спустя минутную паузу. – Это за патроны. Но за ствол хочу нечто более весомое.

– Да нам на время только.

– Тогда залог. Ценный, – не унимался дед.

– Как-то это капитализмом попахивает. Разве мы не должны делиться? – ляпнул Димка.

– Да я вам патроны готов под честное слово отдать, разве то не по-товарищески?

Я