заставили Мануила порвать с Венецией. Он заманил в империю многих венецианцев – как утверждают, двадцать тысяч – обещанием абсолютной торговой монополии. 12 марта 1171 г. в заранее спланированный момент власти на местах дружно арестовали венецианцев и конфисковали их товары. Некоторые бежали из Константинополя, а основная часть колонистов в Альмиросе в Фессалии бежала на двадцати кораблях, но оставшихся пленников было так много, что их пришлось разместить в монастырях. Финансовые потери венецианцев были огромными, а их подсчеты омрачали византийско-венецианские отношения до Четвертого крестового похода. На следующий год Мануил отразил нападение венецианцев с моря, и переговоры об освобождении пленников тянулись безрезультатно. На тот момент Венецианская республика была недовольна, но отмщение могло подождать.

В то время как Мануил создавал для себя проблемы на Западе, настоящая беда поджидала его в Анатолии. Задолго до этих событий, еще в 1161 г., он заключил справедливый мир с султаном Коньи Кылыч-Арсланом (1155–1192); каждый правитель хотел развязать себе руки для осуществления других планов. Султан, который даже нанес официальный визит в Константинополь, использовал эту передышку, чтобы уничтожить своих соперников – эмиров Каппадокии Данишмендидов. Мануил опомнился слишком поздно, когда в сердце Малой Азии уже возникло объединенное турецкое государство. В 1174 г. под влиянием беженцев-Данишмен-дидов он разорвал договор с сельджуками.

После двух лет пограничных инцидентов император начал поход на Конью. Когда большая византийская армия двигалась с верховьев долины Меандра к Филомелиону, Кылыч-Арслан предложил мир, но он был с презрением отвергнут. Около крепости Мириокефалон султан разместил своих людей в засаде на перевале. Мануил выбрал активные действия и 17 сентября 1176 г. ринулся вперед без предварительной подготовки. Его армия была окружена со всех сторон, разделена на две части и уничтожена. В панике Мануил не предпринял никаких попыток спасти своих людей, но ему и небольшой группе его свиты была дарована жизнь по милости султана. Взамен он должен был лишь уничтожить укрепления двух недавно отстроенных городов – Дорилея и Сублайона и выплатить компенсацию. Кылыч-Арслан знал, что ему незачем требовать чего-то еще, так как его успех был ошеломляющим: большая часть вооруженных сил империи погибла в сражении, и Византия уже никогда не смогла бы начать крупномасштабную наступательную войну. Перед турками лежала Малая Азия; оставшиеся крошечные гарнизоны не могли оказать серьезного сопротивления. Все огромные усилия Комнинов вновь обрести Анатолию пошли прахом; власть и репутация Византии лежали в руинах. Мириокефалон знаменует поворотный пункт, такой же значимый, как и сражение при Манцикерте веком раньше.

На обратном пути Мануил снес стены Сублайона, но отказался сделать то же самое в Дорилее. Так он сохранил одну крепость за счет сельской местности: после тщетных требований выполнить условия договора султан отправил войско из двадцати четырех тысяч турок, чтобы разграбить долину Меандра. Так как нападения никто не ждал, то никакая оборона была невозможна, и турки захватили Траллес, Антиохию и много мелких поселений до побережья Эгейского моря. Мануилу пришлось послать войска из Константинополя под командованием Иоанна Ватаца, который продемонстрировал немалое искусство, организовав засаду на обоих концах моста через реку Меандр, и дождался, когда войско агрессора наполовину перешло через него. Ловушка была успешной, и турецкое войско пало вместе со своим полководцем. Часть вражеской армии утонула в реке – факт, увековеченный византийскими ораторами и писателями.

Для закрепления успеха Мануил сам посетил долину Меандра в надежде восстановить византийскую мощь в Хоназе и Лаодикее. Но весть о его прибытии встревожила турок, и они уклонились от встречи с ним. Император послал Андроника Ангела (отца более поздней династии) и Мануила Кантакузина изгнать турок из Харакса, расположенного к северо-востоку от Хоназа. Андроник остановился для мелкого ремонта в Граос-Гала, но при появлении каких-то бродячих турок он бежал вместе со своим войском. Кантакузин собрал достаточно людей, чтобы защищать отступление, но именно епископ Никита Хонский собрал остатки армии и повел их на Харакс, разбив наголову его защитников. Он вернулся, нагруженный трофеями и гоня турецких овец. Мануил пригрозил, что прикажет протащить труса Андроника Ангела по улицам в женском платье, но смягчился, вспомнив, что Андроник его двоюродный брат, а также то, как мало крови было пролито. На тот момент Кылыч-Арслан был вынужден соблюдать границы.

Другая, менее серьезная, угроза исходила с востока, где на границе Византии воцарился Андроник Комнин как барон-разбойник. Андроник был двоюродным братом Мануила – сыном младшего брата Иоанна II, и эта ветвь Комнинов традиционно враждебно относилась к правящей ветви. Мануил неоднократно пытался заручиться поддержкой Андроника, предлагая ему почести и должности, но всегда получал за это скверную плату: заняв пост правителя приграничной зоны, Андроник не смог удержаться от того, чтобы не вступить в сговор с врагами. Он долго просидел в тюрьме в Константинополе и провел много лет в ссылке в России и на мусульманском Востоке. Посетив Палестину в 1167 г., он встретился с Феодорой Комниной, племянницей Мануила и вдовой короля Иерусалима Балдуина III. Как и многие другие женщины, Феодора не смогла устоять против обаяния Андроника, а он нашел в ней свою единственную любовь. Они вместе бежали к Нураддину в Дамаск, побывали в Харране и Багдаде. В конце концов, турецкий эмир Салтух подарил Андронику замок неподалеку от Колонеи на границе Византийского Понта, где он поселился с Феодорой, их двумя незаконнорожденными детьми Алексеем и Ириной и младшим законнорожденным сыном Андроника Иоанном.

Андроник совершал набеги на территорию Византии, но представлял собой скорее политическую, нежели военную угрозу: после смерти Мануила Андроник мог заявить свои притязания на византийский трон. Его привлекательная личность и любовные подвиги сделали его популярным в Константинополе как среди простолюдинов, так и определенной части придворных и чиновников. Устранить эту опасность было одной из целей Мануила.

Разгром у Мириокефалона сделал очевидной трудность положения Мануила. Великие державы Европы и Средиземноморья были настроены против него. В 1177 г. Венецианский мирный договор положил конец войнам Фридриха Барбароссы в Италии; одним из результатов этого мирного договора было примирение Фридриха с городами Ломбардии и папой римским Александром III. Венецианцы и норманны уже были союзниками, и теперь папа римский спонсировал супружеские узы между германской и норманнской династиями. Этот враждебный блок западных государств уже запустил свои щупальца на Восток, так как еще в 1173 г. Фридрих инициировал отношения с султаном Кылыч-Арсланом. Ненависть к своему византийскому сопернику перевешивала веру германского правителя в единство христиан. После Мириокефалона Барбаросса стал укреплять свою дружбу с турками. Когда приблизительно в 1178 г. византийский император упрекнул Фридриха в этом, правитель Гогенштауфен ответил надменно. Провозгласив, что он единственный истинный римский император, и настаивая на том, чтобы