Шрифт:
Закладка:
«Говорю, я не выполнил обещание, данное над трупом несостоявшейся тёщи».
Я был абсолютно искренен, ведь действительно не убивал Инари, лишь позволив Рассвету ослабить её. А голову ей снесла Тэймэй.
«У меня чуть крылья не поседели, пока ждал ответа, — буркнул Комаро. — И кстати, тут пернатый волнуется. Так что имей в виду».
«Спасибо», — поблагодарил я друга и покровителя в одном лице.
М-да… Теоретически, создать перстень главы рода из адамантия вообще не проблема, но что-то мне подсказывало, что всё не так просто.
«Ковчег, а у вас не было традиций брать человеческие семьи под покровительство?»
«К-хм… — закашлялся мой собеседник, — не совсем под покровительство… и не совсем людей, но практика с кольцами была. Очень давно. Похоже, её у нас переняли, несколько переиначив смысл. Создавай, не бойся».
Я накрыл ладонь жены своей и попросил метал в моей крови воплотиться в перстень на пальце Тэймэй. При этом я думал о защите и безопасности для жены и об условностях, из-за которых древнейший род могли признать чуть ли не второсортным только из-за наличия или отсутствия кольца.
Когда я убрал ладонь, на пальце Тэймэй красовался адамантиевый перстень с гравировкой крылатого змея в навершии. У той глаза превратились в блюдца. Я приложил палец к губам, призывая к молчанию.
— Что бы ни случилось, но для всех ваш род передали мирным путём. Куда делась богиня Инари, вы не знаете, а под своё крыло вас взял… — я задумался, перебирая в голове варианты. На ум ничего не приходило.
«Эсфес. Под крыло их взял Эсфес», — подсказал ковчег, и голос его просто-таки лучился удовлетворением и торжеством.
Я пожал плечами. Эсфес, так Эсфес. Мне было без разницы. Главное, чтобы подобной твари не нашлось в божественном пантеоне.
— Под своё крыло вас взял Эсфес.
* * *
Кутиноэрабу, княжеский замок рода Инари
Акиро Инари молился богине в гроте, прося терпения. Меньше всего Акиро любил ждать, но кузина не оставила ему выбора. Вернее, выбора ему не оставил граф Комарин. Связанный кровной клятвой Акиро терпеливо ждал, когда Тэймэй полностью передаст ему управление родом.
Пока же ему приходилось сражаться, как льву, представляя интересы Инари при императоре. Скучать не приходилось, однако же и терпение никогда не было одной из добродетелей Акиро.
— Богиня, дай мне мудрости изменить то, что я могу изменить, и терпения принять то, что я не могу изменить.
Стоило последним словам сорваться с губ Акиро, как грот затрясло. Вода внутри него вскипела в мгновение ока, а плавающие в озере рыбки превратились в уху. Огромные каменные сталактиты и сталагмиты раскалывались и засыпали всё каменными осколками.
Акиро оставался у алтаря богини, продолжая истово молиться. Это было самое безопасное место. Даже при сильнейших подземных толчках грот богини всегда оставался неприкосновенным. Акиро сверлил взглядом адамантиевый перстень, который при должном терпении вскоре должен был стать его. Перстень лежал внутри ракушки посреди алтаря, маня и обещая власть и исполнение заветной мечты.
Момент, когда алтарь раскололо на две неравные половины, а перстень исчез в недрах глубокой трещины, он запомнил надолго. Постамент-алтарь медленно, но верно уходил в кипящую воду, а вместе с ним тонули и мечты на возглавление рода.
Стоило землетрясению прекратиться, как Акиро навесил на грот самую подробную иллюзию из тех, на которые был способен. Что бы ни случилось на самом деле, в княжестве должно царить спокойствие.
Когда же поздно вечером, Акиро решил наведаться в башню к гобелену с родовым древом Инари, то потерял дар речи. Вместо девятихвостой вишнёвой кицунэ на вершине полотна красовался крылатый змей похожего цвета с шипами на хвосте и когтистыми лапами.
— Боги, спасите и сохраните нас от жизни в эпоху перемен!
* * *
Я настроился на кровь Мангустова и открыл прокол. Хотел было убедиться, что у них с Надей все в порядке, ну и всё-таки потом доставить посылку адресату.
Но когда я появился на площадке в горах у входа не то в храм, не то в пещеру, Мангустова рядом не оказалось. Зато оказалась ошарашенная Елизавета Александровна Коброва и воинственно настроенный седой мужик с тростью, разом заслонивший собой графиню.
М-да, самоотверженно, но глупо. Но любовь ещё и не на такое сподвигала.
Я сменил ипостась, пока спешно стягиваемые бойцы двух родов не начали меня атаковать.
— Ну вот! А обещались не убивать! — попытался разрядить я обстановку.
— Михаил? — непонятно у кого переспросила Елизавета Александровна. — А что вы здесь делаете?
— Я вообще к Мангустову шёл, а оказался здесь почему-то…
— Он в храме, Надю понёс на исцеление, — Коброва махнула рукой в сторону пещеры, а я заметил идущее оттуда розоватое свечение магии Рассвета, но была она какая-то неправильная. Грязная что ли?..
Плохо. Очень плохо. Если параноить на полную, то Кречет после такой провокации должен был находиться где-то рядом, чтобы сличить образцы силы.
Я выругался. Пришлось спешно создавать макр из крови с сердцевиной из адамантия, чтобы попытаться собрать все следы магии Рассвета.
Параллельно я заметил, как по дуге обходила седого дворянина с тростью Наталья, ещё одна невеста Мангустова, тоже оказавшаяся здесь же. Стоя рядом со мной, она пристально вглядывалась мне в глаза, а затем неожиданно спросила:
— Кто работал со мной в паре на поле боя на вашей свадьбе?
— Кошки белые, Имал и Иблис, — ответил я, ничего не понимая.
Рыжеволосая девушка потёрла переносицу в сомнениях, а затем стремительно сократила дистанцию и шепнула мне на ухо:
— Старик не тот, за кого себя выдает. Он пытался меня отравить. Коброва мне не верит, говорит, отец был с ней и не мог так поступить. Нет причин. Но я его узнала. Это точно был он.
— Наталья, я вам верю, — попытался я успокоить магичку смерти, что сейчас нервно кусала губы и воинственно сжимала кулаки. Но пришлось внести кое-какую ясность в ситуацию. — Вашу подругу украла богиня иллюзий, прикинувшись вами и сотворив из магии гигантского орлана. Скопировать внешность отца графини ей раз плюнуть. Можете спросить у Андрея и Нади, когда выйдут. Пока же я готов взять вас под свою защиту.
Наташа хмурилась, обдумывая мои слова и косясь на отца Кобровой.
— И да, — напомнил я о себе, — хотел лично поблагодарить вас за вашу самоотверженность в бою. Если бы не вы… Никто
