Опять же надо понимать свой организм. Например, есть одышка. Что это такое? Чувство нехватки воздуха, когда частота дыхания увеличивается, только не каждый может понять, есть одышка у него или нет. Потому что одышка — это субъективное чувство нехватки воздуха: человеку может казаться, что ему не хватает воздуха, а на самом деле у него совсем другие проблемы, возможно, он просто до глубины души влюблен и не может надышаться, глядя на свою избранницу.

Есть пожилые пациенты, у которых сатурация, то есть насыщение крови кислородом, низкая, например 75, и это их не беспокоит.

Сидит такая бабуля с коронавирусом и говорит спокойно: «Доктор, у меня все хорошо». А вот девчонка рассталась со своим парнем, забегает ко мне в кабинет с выпученными глазами и рассказывает, как она задыхается, — надумала себе, что сейчас умрет от нехватки воздуха. Но по факту никакой одышки у нее нет.

Слово может уничтожить человека, а может вылечить

Каждый человек испытывает потребность поделиться своими историями страданий и боли, и еще он нуждается, чтобы его внимательно выслушали. Я как врач работаю непосредственно с людьми, и выслушивать чужие истории — моя обязанность. Кто-то склонен сильно преувеличивать свои страдания. У такого пациента любая ссадина требует ампутации, а каждый чих вызван по меньшей мере туберкулезом, от него слышишь только жалобы. Кто-то вечно всем недоволен. Кто-то молча переносит самую сильную боль и доберется до врача только в том случае, когда копье в спине начнет чесаться. Получается, что я как участник сериала, где ключевые фигуры — человеческие жизни.

Я захожу в палату, считываю психологический портрет пациента и понимаю, что ему непосредственно нужно. Если человек начинает раздраженно ругать, например, все здравоохранение, я говорю: «Да, я вас прекрасно понимаю! Все верно! Система уничтожает сама себя, а мы с вами последний оплот здравомыслия в этой богадельне, поэтому, как двое умных и думающих людей, давайте найдем точки соприкосновения и начнем вместе работать над проблемами. И главное — поправим ваше здоровье». Потом обычно я становлюсь для этого человека хорошим другом. Так я перевел на свою сторону много хейтеров в интернете, которые изначально писали мне резкие комментарии, а потом стали самыми верными моими подписчиками, и лучшее доказательство тому то, что теперь они комментируют каждый мой пост и активно защищают меня в комментариях.

У меня был случай, когда одна женщина, просто прочитав мой пост в блоге, написала моему директору, что я — плохой человек (это еще мягко сказано), что вообще вся система здравоохранения ужасна. Я предложил ей консультацию, потому что она жаловалась, что задыхается по ночам. На приеме выяснилось, что этой женщине 70 лет, последние полгода она фактически не спит из-за того, что ее каждую ночь беспокоит чувство нехватки воздуха.

Она уже совсем не могла спать лежа, засыпала сидя из-за постоянной сильной одышки. Я выявил у нее бронхиальную астму, но до меня за много лет болезни ей никто не поставил диагноз и не назначил лечение. Я ее внимательно выслушал, обследовал и назначил терапию, ингалятор. Женщина начала все делать по моим назначениям, у нее не только улучшилось самочувствие, но и вернулся позитивный жизненный настрой.

По опыту я знаю, что если пациент озлоблен, значит, у него что-то болит. В теле или в душе. Нужно это почувствовать и проникнуться его историей.

Самое важное — начать искренне, а не притворно сочувствовать пациенту и «побывать в его шкуре», понять, почему с ним что-то не так, почему ему не становится лучше.

Бывает, что два разных врача-терапевта назначают пациентке одни и те же таблетки, но от первого назначения давление у нее нормализуется, а от другого все по-прежнему плохо. Пациентка говорит о втором враче: «Этот доктор мне не помог. Он плохой врач, невнимательный, бестолковый». А когда первый врач назначил ей ту же самую терапию, ей стало лучше. Потому что первый врач достиг с пациенткой глубокого взаимопонимания — донес до нее важность лечения, рассказал подробно на пальцах, почему это с ней происходит и зачем ей нужен именно этот препарат. Пациентка доверилась доктору и уже совсем по-другому начала принимать лекарство. Она пила его с уверенностью, что раз таблетка принята, значит, давление должно нормализоваться. И оно нормализуется не только за счет действующего вещества, а еще за счет того, что пациентка уверена, что эта таблетка точно ей поможет.

То же самое с гомеопатией. Есть люди, которые с пеной у рта доказывают, что гомеопатия им помогает. Есть эффект плацебо, и я никогда не отменю гомеопатический препарат, когда он не во вред пациенту, если вижу, что человеку этот препарат психологически помогает. Я просто дополнительно назначу другие препараты.

Мой подход — не нужно давить на пациента, что он лечится не так, ни в коем случае. Нужно мягко подвести его к правильному лечению.

Кому-то достаточно сказать: «Знаете, этот препарат вам не поможет». Некоторым людям, особо убежденным и впечатлительным, лучше не менять их личный план жизни, а постараться донести необходимость и важность приема определенных таблеток, но при этом что-то безобидное можно и оставить.

Еще расскажу историю, почему я уверен, что очень важны хорошие отношения врача и пациента. Когда я работал в Коммунарке, к нам поступил очень тяжелый пациент, дедушка 76 лет, он заболел ковидом вместе с женой и дочкой. Дочка умерла, мы не смогли ее спасти — у нее было ожирение, гипертоническая болезнь, и она очень долго тянула с обращением к врачу. Жена поправилась и была выписана.

А у дедушки изначально не было ни одного живого органа. Там в анамнезе и ишемия, и инсульт, и проблемы с сердцем, и хроническая обструктивная болезнь легких. Самое ужасное, что он был лежачий — у него был очень высокий риск бактериальной инфекции. В итоге он попал в реанимацию. Я постоянно к нему заходил, делал с ним дыхательную гимнастику, старался его приободрить, но казалось, что вот-вот он умрет, вот прямо сейчас.

С ним занимались медсестры и волонтеры. И вот как-то я захожу к этому дедушке, а там одна медсестра ему стрижет ногти, другая его причесывает. К нему всегда все относились очень тепло, он это чувствовал. Несмотря на то что он был очень подавлен смертью дочери, эта забота дала ему огромную поддержку. И однажды он встал с кровати: «Олег Александрович, я в порядке, готов выписаться домой, хочу к жене, она меня