Времени мало, потому требую от вас немедля приступить к самым напряженным занятиям с личным составом. Особое внимание — освоению вверенного вам новейшего вооружения. Сначала научитесь сами, затем добьетесь того же и от подчиненных. А чистить вам винтовки и револьверы придется часто. Стрельбы приказываю проводить ежедневно. Вопросы?

— Не придет ли оружие в негодность от столь интенсивных занятий?

— Нет. Если будете за ним ухаживать.

— Уж слишком сложные винтовки. Можно ли доверить их нашим нижним чинам?

— Никто не говорил, что будет легко! Могу сказать лишь одно, если кто и годится для этих казнозарядных нарезных скорострелок, то только наши матросы. Да, большинство из них — вчерашние крестьяне. Но при этом, не думаю, что кто-то станет спорить с тем, что они в целом более развиты и привычны к технике, чем солдаты армейских полков.

В общем, процесс пошел. К слову сказать, именно сюда я и сплавил Воробьева. Ну а что. Стрелять умеет, драться тоже и вообще парень геройский, а если опять набедокурит… ну так я ему не мама! Исправляющий должность командира батальона капитан-лейтенант Иван Лихачев, наверное, удивился такому вниманию с моей стороны к простому матросу, а я, если честно, через минуту совершенно забыл о его существовании.

Меня куда больше заботили средства усиления для морпехов. Сначала думал придать вновь созданной бригаде батарею поставленных на колесные станки картечниц, потом вспомнил о ракетах Конгрева-Константинова, затем… явился гонец с приказом императора срочно явиться пред светлы очи.

Пришлось все бросать и ехать в Петергоф. Напряженно размышляя что от меня потребуют на сей раз, а заодно что под это дело можно выпросить.

Первое, что ощутил, войдя в царский кабинет, это некоторую холодность во взгляде Николай Павловича и старательно скрываемое, но очевидное довольство присутствующих сановников — Нессельроде, Долгорукова. Разве что шеф жандармов граф Орлов оставался привычно выдержан и наблюдал за всем с некоторой долей отстраненного любопытства.

Впрочем, начало разговора выдалось вполне благожелательным.

— Проходи, «победитель англичан».

— До победы еще далеко, ваше величество. — Как можно почтительней отвечал я. — Но мы делаем все возможное.

— И что же? Не желаешь поделиться?

— Отчего же. Как говорится, одна голова хорошо, две лучше, а четыре с половиной совсем хорошо.

— Все шутишь? — нахмурился царь.

— А что мне остается? Ваше величество поставили передо мной практически неразрешимую задачу.

— Что ты имеешь в виду?

— То что, несмотря на нанесенные ему потери, противник по-прежнему обладает превосходством на море. Но, кроме этого, по самым скромным подсчетам, у него имеется никак не менее десяти тысяч штыков десанта и осадная артиллерия, на голову превосходящая все, что есть в распоряжении коменданта крепости Бомарзунд полковника Бодиско.

— Погодите, — встрепенулся князь Долгоруков. — Но разве мины не могут предотвратить высадку союзников на Аландские острова?

— К сожалению нет.

— Но почему?

— Как говорят на востоке, на это есть сорок причин. Во-первых, их там нет.

— Как это возможно⁈

— Главным образом, потому что количество ресурсов ограничено. Все что удалось изготовить потрачено на подступах к Кронштадту и… еще некоторых местах. На Бомарзунд просто не хватило!

— Почему ты не говорил об этом раньше?

— Разве? Кажется, я неоднократно докладывал вашему величеству, что крепость слаба, не достроена, и по большому счету не так уж важна! Судьба этой войны решится совсем в другом месте и…

— А я тебе сказал, — оборвал мой спич император, — что о Севастополе и Крыме есть, кому позаботиться! Твоя же задача защищать Финляндию!

— Я делаю что могу…

— Как же, наслышан! В детстве в солдатики не наигрался? На кой черт тебе морская пехота, если в твоем распоряжении имеется настоящая⁈ Жалуешься на нехватку ресурсов, а сам потратил черт знает сколько денег на дорогущие винтовки из Америки…

— За эти деньги можно было целую дивизию штуцерами вооружить, — поддакнул Долгоруков.

— Ни на что не намекаю, любезнейший Василий Андреевич, но я эти ружья не только закупил, но и получил! Что же касается их дороговизны, то смею заверить, они стоят этих денег!

— Это почему же? — заинтересовался Николай.

— Потому, что конструкция позволяет делать десять прицельных выстрелов в минуту, при дальности не менее восьмисот шагов. Вооруженный ими батальон при благоприятных условиях будет стоить полка!

— Может передать эти винтовки для испытаний в лейб-гвардии стрелковый батальон?

— Только через мой труп!

— Не зарывайся!

— Ваше величество, назначая меня генерал-губернатором и главнокомандующим в Финляндии, вы дали мне полную свободу действий. Так дайте же и возможность воспользоваться ею!

— Хорошо. Кого ты вооружишь этими чудо-ружьями?

— Сформирую из абордажников бригаду морской пехоты…

— И тем самым ты ослабишь флотские экипажи. Как собираешься теперь выводить корабли в бой?

— Сказать по правде, ваше величество, устраивать генеральное сражение нашей парусной эскадры с вражеской паровой в мои планы не входит.

— Как же ты защитишь Бомарзунд?

— Силами винтовой флотилии канонерок, пароходофрегатами и новыми корветами. Драться предстоит в шхерах и узостях проливов меж Аландских островов. Там все равно большие суда не пройдут. А для блокшивов и стояния в гаванях Кронштадта и Свеаборга матросов у нас достаточно.

— Выходит, ты решил одолеть десять тысяч британцев и французов с парой батальонов морских солдат? Да тебе сказки рассказывать, господин генерал-адмирал, а не войсками командовать…

— Этот сводный отряд должен стать ударной силой. Подкреплять его призваны полки 22 пехотной дивизии.

— Положим что так. Но против экспедиционного корпуса союзников этого недостаточно. Быть может сформировать еще несколько батальонов из рекрутов и ополченцев?

— Сформировать-то можно, но когда они станут готовы к настоящему сражению? Боюсь, придется обойтись наличными силами. Разве что привлечь некоторое количество местных добровольцев. Вроде тех, что отличились в Гамле-Карлебю.

— Отличная мысль. Что еще?

— Мне право неудобно, но нельзя ли заменить командира первой бригады полковника Чекмарева Дмитрия Ивановича? Он заслуженный воин, но ему уже 76 лет. Можно подыскать должность и поспокойнее, чем вести своих солдат в бой посреди скал, лесов и моря.

— Тут ты, пожалуй, прав. — Нахмурился Николай, искоса посмотрев на молча сидящего поодаль военного министра.

— Подыщем, — кивнул министр.

— Как будешь доставлять подкрепления на Аланды? — снова повернулся ко мне царь.

— Небольшими партиями. Передислоцирую поближе все наши пароходы. Будем постоянно