в унисон ему произнёс я.

— А то ж! Так что за вопрос?

— Не знаете, с чего вдруг этот Кирка такую шикарную квартиру снять решил? У него деньги водятся?

— Да откуда? Мамка всю жизнь на часовом заводе в кадрах проработала, батьки нет. Только та квартира и есть. И бабка старая в деревне.

— Ну, спасибо вам, Тимофей Витальевич. Помогли очень!

— Да не за что. Если будет мимо, заходи, чаем напою. Я тут через два дежурю.

— Зайду.

Я вышел на крыльцо дома и набрал Георгия. Подозрения подозрениями, но проверить стоит. Может, я зря напраслину на этого Ратникова навожу?

— Вопрос по делу. Можешь узнать, где работал арендодатель? Интересует часовой завод.

— Время?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Перезвоню.

И только когда я отключился, понял, что вопрос о времени звучал двояко. Но перезванивать, чтобы уточнить, я не стал, а посмотрел на часы и отправился на Кормухина. Обед, а у меня, как говорится, ещё и конь не валялся.

Дом, котором жил аферист Бессонов, не выглядел таким уж старым. Обычная девятиэтажка, которых много у нас в городе. Серая, с обработанными чем-то коричневым швами и давно не ремонтированными подъездами.

Дверь в нужный оказалась открыта. На крыльце дымил парнишка лет восемнадцати в кепке одной из служб доставки еды. Рядом стоял короб.

— Папка-то разрешает курить? — спросил я, проходя мимо.

— Мамка разрешает, — парировал парнишка, заставив меня улыбнуться.

Площадка первого этажа оказалась чуть выше уровня крыльца, и пришлось подняться на пять ступеней, прежде чем я смог подойти к двери в карман. Обычной — деревянной, со стеклянной вставкой, через которую были видны две других двери: прямо и налево. Судя по расположению улицы и описанию Тимофея Витальевича, моя та, что слева.

Я нажал на ручку двери в карман, и она неожиданно поддалась, открывая доступ внутрь. Оглянувшись, я вошёл и толкнул вторую дверь — в нужную мне квартиру. Вот она оказалась закрытой. И что делать? Как достать этого Кирку? И тут я вспомнил парнишку-доставщика. Нет, мне реально везёт сегодня.

Я вышел на крыльцо. Парнишка всё ещё дымил. Сунув ему в руку пятисотенную бумажку, я снял с его головы кепку, напялил на себя и подхватил его короб, ожидаемо оказавшийся пустым.

— На пару минут. Заберёшь в подъезде.

— А…

— Не унесу. Считай, что это аренда.

Вернувшись, я подошёл к двери в карман, поставил короб на пол так, чтобы он не мешал, снял и положил поверх него кепку — всё-таки обещал не забирать — и нажал на нужный звонок.

Кирилл, а судя по описанию, это был именно он, вышел в карман почти сразу. В шлёпках на босу ногу и вполне прилично выглядящих серых трениках, он совсем не казался тощим, как его описал Тимофей Витальевич, а был просто худым, без модных в наше время «чётко прорисованных» мышц.

— Вы к кому?

— У меня заказ на ваш адрес.

— Я ничего не заказывал.

— Может, кто-то из домашних?

— Никого нет.

Стоило ему произнести это, как я дёрнул ручку двери в карман, открывая её и вталкивая Кирилла в его квартиру. Он дёрнулся, не давая схватить себя, и рванул в комнату. Я ввалился за ним и увидел, как этот дохляк прыгает в открытое окно. В голове тут же возникла мысль, что если сейчас бежать на улицу через подъезд, то придётся огибать дом, и Кирилл к тому времени успеет скрыться. И я тоже прыгнул…

Глава вторая

2018 год. Июль. Нежнин

День тянулся так, что хотелось лечь и просто ничего не делать. И зачем она решила пойти на эти курсы? Ладно бы, сама училась, а то учить детей. Нет, в университете, конечно, тоже ещё дети, но более взрослые, что ли. Со своим мнением. Им можно не просто рассказывать какие-то события, но и задавать вопросы, ожидая получить не зазубренный из учебника ответ, а их собственные мысли, суждения. Тут же…

Марта оглядела ребят, которые усердно перерисовывали в рабочие тетради схему Курской дуги, стараясь разобраться в хитросплетениях одного из крупнейших танковых сражений. Она и сама не очень хорошо его помнила, всё-таки её специализация — средние века и востоковедение, но отказать знакомой — бывшей одногруппнице по имени Света, фамилия которой уже забылась — не смогла.

— Дорогая, — позвонила та несколько дней назад, — у меня преподаватель заболел. Не можешь его подменить? Ты же историк.

— Но у тебя совсем дети.

— Какие дети! Лбы! В десятый поступают, в восьмёрку. А там такие требования, что мама не горюй.

— Да знаю я, сама в ней училась.

— Тем более! Ты же всё равно в отпуске. Что тебе стоит, а? Ну, хочешь, я тебе двойную ставку заплачу?

— А ты? Ты же тоже историк.

— Ой, что я! Ты же знаешь, мне не за знания оценки ставили. Слушай, ну мне очень надо. Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Марта словно наяву представила, как Света складывает перед собой руки в молитвенном жесте, и не смогла отказать. И из-за этой своей бесхребетности приходилось каждый день сидеть и слушать, как дети бесконечно бьются в одну и ту же стену. Более того, в одну и ту же точку этой стены. И кто им преподавал такую чушь, которую они выдают? Неужели современные учебники дошли до такого?

Прав был папа, когда приносил издания ещё советского периода. В них хотя бы всё было логично и подтверждалось другими источниками. Взять хотя бы попытку захвата Екатеринодара, о которой в этих… — Марта посмотрела на лежащий на столе учебник — и слова не сказано. А ведь это стало практически основой для начала Гражданской войны и её дальнейшего формата. Взять бы его и заставить авторов съесть вместо завтрака!

Поняв, что начинает злится, Марта ещё раз посмотрела на ребят и достала мобильник. Захотелось поговорить с Сашей, но во время занятий нельзя, а до окончания урока ещё целых двадцать минут. Зато можно сделать заказ на ужин. Она, конечно, неплохо готовит, но навык от жизни в одиночестве малость притупился, и иногда Саша ел, но Марта видела, что не очень-то ему и нравится. Лучше сделать ему приятно и купить что-то готовое. А она потом снова и руку набьёт, и глаз натренирует — семейная жизнь такая.

Завибрировала эсэмэска, сообщая о списании денег с банковской карты, и тут