– Может хватит так на меня смотреть? – всё–таки не выдержала, когда чаша терпения переполнилась.

– Ты мне нравишься, хочу и смотрю, – выдал наследный принц, ухмыльнувшись краем губ.

Нарина вспыхнула, словно свечка. Аппетит пропал окончательно. И, отпив из чаши вкусный чай, скрипя сердце, спросила:

– Мне хоть дозволено передвигаться по поместью? Или я здесь, как в тюрьме? – опять опустив это «Канан–сама». Уважение надо заслужить.

В конце концов, если бы он хотел убить или наказать за непозволительную дерзость, сделал бы это ещё вчера. А посему выходило, что она Ороти зачем–то нужна, причем целой и невредимой. Однако невольница продолжала надеяться, что не в качестве постельной игрушки. Как Нарина и ожидала, мужчина лишь недовольно резанул взглядом.

– Ну, почему же, позволено. Только с сопровождением, – Принц Крови грациозно поднялся из–за стола и мягкой поступью приблизился к ней. – И раз ты уже поела, то пойдем, проведу тебе экскурсию.

Канан приглашающе протянул руку, и девушка неохотно подала свою. Несильно сжав кисть, наследник потянул пленницу к выходу.

Они долго бродили по дворцу, самураи и слуги с интересом на них поглядывали, смущая Нарину ещё больше. Ороти показывал ей дворец, рассказывая о том, как в военное время клан оборонялся от восстаний, как пришёл лютый голод и унес множество жизней. Девушка прониклась историей, а от некоторых жестоких подробностей аж мурашки бегали по коже.

– … Но тем не менее, клан выжил. С летами окреп и разросся, – они остановились у раздвижных створок веранды.

Принц Крови неожиданно обхватил тонкое запястье и поцеловал пальчики, заглядывая в глаза. У Нарины перехватило дыхание. Он так смотрел… по другому, тепло что ли, проникновенно. И вся его спесь слетела.

– Хочешь я покажу тебе сад, – проговорил хрипло мужчина. Невольница мотнула головой, стряхивая наваждение, и согласно кивнула, отнимая свою руку.

Перед тем как выйти на улицу, её неизменная служанка принесла дзори и помогла обуть их. Да… пройдя пару метров, девушка почувствовала себя гусеницей. Из–за узких полов кимоно получалось лишь семенить малыми шажками. Зато походка выходила очень женственной и даже соблазнительной, так плавно и грациозно виляли девичья бедра. Щёки зарумянились, когда наткнулась на взгляд наследного принца, а тело бросило в жар. В глазах мужчины полыхало пламя желания, и он даже не пытался скрыть его.

«Да, что за чёрт?!»

Нарина быстро перевела взор на прекрасный сад, и ей показалось, что она попала в сказку. От души улыбнулась, стоило тёплым лучам солнца коснуться кожи, и медленно побрела вперед по мощенной гравием дорожке, оставляя венценосного нахала позади.

– Как здесь красиво… – прошептала, рассматривая разнообразные цветы и декоративные кустарники, подстриженные в виде фигурок животных и птиц. Работа садовника была настолько хороша, что казалось, ещё мгновение – и они оживут. Стряхнут зеленую листву и скинут оковы вечного сна.

В центре сада находилось огромное дерево, которое клонило свои ветви, изгибая мощный ствол к искусственно созданному водоему. Через него тянулся деревянный мост с резными ограждениями. В пруде плавали чёрные лебеди, скользя по водной глади между лотосами и ряской.

Нарина направилась к высокой, сквозной бордовой беседке. Ее выгнутые к небу купола украшала искусная резьба, окрашенная в алые и песочно–желтые тона. Внутри на лавке лежал какой–то необычный музыкальный инструмент. Она с трепетом коснулась его, и девичья душа дрогнула, словно струна, отзываясь музыкой. Невольница взглянула на свои ладони, пальчики приятно покалывало. Похоже, раньше она любила играть.

Внезапно на талию легли руки, а к спине прижалось поджарое, напряженное тело, заставив испуганно вскрикнуть.

А Нарина уже и забыла о своём пленителе. Дернулась в попытке освободиться, но объятья сразу стали жёстче. Мужской подбородок опустился на хрупкое плечо.

– Тише, давай так постоим, – прошептал наследный принц и прикоснулся губами к тонкой шее, затем лизнул кожу языком, будто пробуя на вкус.

Протестующе засопела, этот венценосный наглец напугал до чертиков. Она ему не ручная зверушка или подданная, которой он мог приказывать и распоряжаться, как ему вздумается. Пленница уже хотела выказать всё своё накопленное возмущение, однако его последующие слова заставили передумать.

– Моя мать любила бывать здесь. Сульри приходила сюда после сор с отцом и брала в руки сямисэн*, ища в музыке внутренний покой. А потом её не стало…

Руки мужчины крепче стиснули девичью талию, но невольница подавила крик, не позволив тому сорваться с уст. Её собственное сердце больно кольнуло при упоминании о матери, словно… мысль опять ускользнула.

Сколько боли и горечи прозвучало в словах Ороти. Сейчас он открылся ей с новой, другой стороны. Теперь она знала, что за высокой гранитной стеной, где–то глубоко в душе, прятался маленький мальчик, лишенный материнской любви. И что–то подсказывало: таких моментов его слабости она больше не увидит.

– Хочешь, я велю чтобы тебя обучили игре на нем? – спустя несколько минут проговорил уже привычным тембром Канан. Нарина лишь кивнула.

Вдруг от центральных ворот дворца послышались нарастающие шум и крики. Чуть ли не выворачивая шею, пленница всё же умудрилась взглянуть туда: большой конный и пешие отряды самураев, простых солдат входили на центральную площадь, к ним навстречу спешили оруженосцы и лекари, поскольку с ними прибыло много раненых, а то и убитых. Повысыпали из домов и клановцы, сразу послышались мольбы и отчаянные вопли жителей по погибшим.

– Идем, – хмуро сказал наследник и, схватив пленницу за локоть, поволок обратно в поместье.

***

– Чик–чирик, – заливалась птаха, сидящая на ветке. – Чирик… чик–чирик, – её пение проникало в покои сквозь приоткрытое окошко.

– О–о–о… – простонала Нарина и накрылась одеялом с головой.

– Чик–чирик, – раздалось опять.

«Вот же!»

– Чирик. Чик–чи… – «Хлоп!» Треск. «Бум!»

– Ш–ш–ш, – послышалось от окна. «Хрясь!» – это не выдержал низкий шкаф. – Ув–в.

Светлая макушка показалась из вороха одеял. Взгляд девушки наткнулся на василиска лежащего в груде обломков дерева. Вокруг чешуйчатого кружились красно–оранжевые перья, парочка застряла в зубах. Нарина скептически смотрела на это безобразие.

– Локиар–р! – с укором протянула.

Змей фыркнул и вздернул мордочку, мол, чего тебе? Хотелось тишины – получите, распишитесь. И с шипением пополз на свое любимое место у кровати. Невольница проводила его задумчивым взглядом.

«А птичку жалко, хоть эта зараза и спать не давала», – но против воли на лице расцвела улыбка. Каким бы вредным не был василиск за эти прожитые дни он стал хорошим другом.

Сначала это наглое холоднокровное пугало до дрожи в коленях, делало различные пакости, не слушалось и наотрез отказывалось ночевать в другом месте. Но всё меняется.