— Эти парни будут следующими за нами, — пояснил Торнадо.

— Вы меня ободрили, майор, — проворчала я.

VI

— Странное дело, — проговорила я, глядя на экраны в аппаратной и отпивая из своего «напёрстка». — Такое чувство, что их там ждали. Каждый раз все пятнадцать полётов. Такое возможно?

— Нет. На крейсере было не так много горючего, которое подхо­дило бы для «Грумов». Но там очень мощные локаторы.

Я покачала головой.

— Смотрите, где они их встречали. «Грумы» не успели бы достичь этой высоты, даже если б локаторы подавали сигнал в момент вылета истребителя. Вы согласны?

— Пожалуй, — кивнул он. — Даже если они знали о моменте вылета, чем нам это поможет?

— Пока это сильно мешало. Нужно узнать источник их информации.

— Это не наша с вами компетенция и времени не так много. И даже если нас не встретят здесь, то встретят ниже. Собьют в два счёта.

— А что они делают после того, как сбивают?

— Ничего. Уходят.

— То есть, дают упасть?

Торнадо кивнул. Я развернулась в поворотном кресле и взглянула на него.

— Хотите кофе? Очень помогает мыслительному процессу.

— Вы считаете, что мой мыслительный процесс нуждается в помо­щи?

Я пожала плечами.

— Это единственный шанс, майор. Они дают упасть и уходят. Ка­кие у нас истребители?

— Ормийские «Махарты». Это последние истребители, которые бы­ли выпущены до того, как на Орме было прекращено производство оружия.

— Да, я помню. Там отличный движок. Берёт максимум с места, верно?

Торнадо молча посмотрел на меня, потом на экран за моей спиной, быстро повернулся к пульту и застучал пальцами по клавиатуре компьютера.

— Да. Это хорошая мысль, — сказал он. — Можно попробовать. Но удастся ли нам уйти? Нам может не хватить скорости. Или рискнем?

— Нет, — покачала головой я. — Мне понравились эти лознийцы. Я не хочу, чтоб они подвергали свою жизнь опасности. Лучше сделаем всё сами: и спустимся, и вернёмся.

— Может, используем восходящие потоки?

— А у нас есть их схемы?

— У нас всё есть, кроме этих проклятых координат.

VII

В старом замусоренном ангаре среди обшарпанных разномастных капсул и катеров была освобождена площадка, на которой клином стояли пять хищных красавцев, сверкающих серой и чёрной сталью с угловатым символом Ормы на широком выпуклом бронещите. Их освещали яркие прожекторы, вокруг сновали механики со смуглыми суровыми ли­цами и иссиня-чёрными густыми волосами. Мы стояли у края площадки. Я и Торнадо в лёгких защитных скафандрах, держа шлемы в руках, Стив, усиленно пытающийся скрыть беспокойство, и мрачный Торсум.

— Вы всё продумали? — спросил он, глядя на Торнадо.

Тот молча кивнул. Его лицо в ярком свете напоминало бронзовую маску, он был совершенно спокоен. Комиссара по какой-то причине не удовлетворил его ответ.

— Ты всё продумал? — делая ударение на первом слове, произнёс он. — Это двойной риск, ты же понимаешь. В данном случае ты рискуешь только своей головой, но…

— Я когда-нибудь рисковал понапрасну, Рирм? — спросил Торнадо,

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — резко ответил Торсум и отошёл.

Стив прокашлялся и посмотрел на меня.

— Думаю, ты не подкачаешь, Бентли! — проговорил он.

— Я тоже так думаю, — кивнула я. — На «Махартах» всё оснащение ормийское?

— Киберсистемы лознийского производства, — сообщил Торнадо.

— Отлично, — я поправила перчатки на руках. — Пульты клавиш­ные или сенсорные?

— На ваш выбор.

— Сенсорные.

— Крайний слева, — он указал одному из механиков на дальний истребитель.

— Бентли, — Стив взглянул на меня исподлобья, — я понимаю, ты молодая женщина и не собираешься умирать, но всё же… если что-нибудь случится, может быть, кому-нибудь сообщить?

Я взглянула на Торнадо, он с интересом смотрел на меня. Я рассмеялась:

— Ах, Стив, с таким мужчиной, как мой пилот, не страшно рухнуть в Тартар, но… — я перестала смеяться. — Если это случится, то пусть для тех, кто меня любит, я останусь живой. Ты понял меня?

— Хорошо. Если что-нибудь случится, я не буду разыскивать твоих близких и сообщать о твоей гибели в средствах массовой информа­ции.

— Правильно. Неизвестный герой — это тоже герой.

К нам подошел механик:

— Капсула готова, майор, — доложил он.

— Спасибо, Аблад.

Мы направились к машине. Верхний бронещит и передняя экран-панель были подняты. Просторный для обычного истребителя салон был разделен на два отсека. Первый — приборная панель, штурвал и кресло пилота, второй позади — широкий пульт штурманского кибера и кресло.

— Камера прикреплена на днище, — объяснил мне механик. — Вывод дистанционного управления — вот здесь, вместо планшетки катапультирования. Катапультироваться всё равно некуда,

Я кивнула и запрыгнула в свой отсек, поудобнее расположилась в кресле, пристегнулась ремнями безопасности и надела шлем. Торнадо внимательно наблюдал за мной, потом обернулся к механику.

— Удачи, майор, — произнёс тот и неожиданно обнял его. — Только вернись, Торнадо. Война окончена,

— Я всегда возвращаюсь, Аблад, ты же знаешь, — улыбнулся Торнадо.

Механик отошёл. Майор легко запрыгнул внутрь катера и исчез из виду. Через несколько минут я услышала лязг захлопнувшейся экран-панели, а затем медленно опустился бронещит, окончательно отделивший меня от остального мира.

— Проверка связи, — услышала я в шлемофоне низкий хрипловатый голос.

— О’кей, шкипер. Слышимость нормальная, — отозвалась я.

Пока Торнадо выводил «Махарт» из ангара, я успела просчитать программу и передать её на пилотский пульт.

— Уже? — в голосе моего пилота послышалось не столько удивление, сколько недоверие.

— Можете проверить, если есть время.

— Нет. Но если что, нам погибать вместе.

— Вы говорите не о том, майор.

Я разозлилась на него. Если ты мне не доверяешь, так зачем со­глашаться на совместный полет, а если согласился, то… По загорев­шейся сбоку красной точке я определила, что он ввёл программу в ра­боту. Было тихо, настолько тихо, что, прислушавшись, я могла уловить в наушниках его дыхание. Отличный ормийский двигатель рабо­тал безукоризненно и совершенно бесшумно. На экране передо мной медленно проплывали расплывчатые, постоянно изменяющиеся пятна и ни одной неподвижной координаты, за которую можно было бы зацепиться при ориентировании. Судя по мелькающим на боковом табло цифрам, мы по­степенно снижались. Я развернула координатную сетку на экране, и изображение стало трёхмерным.