(фото из личного архива А. Доброго)

На умелых и отважных водителей я нарадоваться не мог, а они — пожалуй, все, кто был в отряде, не раз ездили со мной к передовой и обратно. Уверен, что каждый из них вспомнит пару-тройку моментов, где мы чудом, но с хорошей долей дерзости и юмора «Доверчивую Смерть вкруг пальца обернули», как с пониманием военной реальности писал когда-то Владимир Семёнович… Ну а потом они опять бортировали свои колёса.

Естественно противник обстреливал не только машины, но и наш НПЗ из более серьёзных калибров — тем более, что схему Завода и наши возможные располаги на нём он прекрасно знал.

Я очнулся на полу, сбитый неизвестной силой с импровизированного лежака из двух ящиков с 82-ыми минами и, снятой с петель, двери. Жутко раскалывалась голова, перед глазами огненно-белые, как из раскалённого металла, страшные кляксы, которые причудливо расползались, превращаясь в тяжёлую, густую, почти осязаемую, тьму… Едкий дым стелился по полу, заползая в нос, горло, глаза, мешая соображать и двигаться. Рядом копошились и пытались встать мои товарищи — повсюду хрип, стоны, сдавленная ругань. Осколки битого толстого стекла хрустели под ногами, коленями, ладонями — мы вытряхивали их из одежды и волос. Казалось, что нет выхода из этой душегубки, чем-то похожей на заполненный дымом аквариум. Мысли натужно и осязаемо ворочались в черепной коробке, тщетно пытаясь осознать происходящее. Я как будто выбрался из самого центра чудовищного взрыва — растерянно и недоумённо оглядывался вокруг, не понимая, что мне дальше делать в этой странной и подвисшей вселенной. Причём себя я видел как то со стороны и вверх ногами. Медленно и неохотно густая пыль и непостижимо зловонная гарь, подобно огромным извивающимся змеям, уползали прочь, уступая место свежему ночному воздуху, что торопился к нам через разбитые окна.

(фото из личного архива А. Доброго)

Наконец я сумел подняться, держась обеими руками за, неудержимо разлетающуюся в разные стороны, голову. Уже отчётливо слышались возгласы, шутки и тихий осторожный смех сквозь дикий кашель. Ребята подбадривали друг друга, помогая встать, отряхнуться и почувствовать радость прекрасной Жизни, которую мы снова вдыхали полной грудью.

Из утреннего тумана величественно выплывала новая огромная воронка с грудой выкорчеванной земли, арматуры и асфальта. «Хаймерс» не долетел десяток метров, ушёл вглубь, а мощные стены выдержали страшный удар. Возможно, причудливые и неудобные постройки Завода помешали противнику точно навести ракету, но, скорей всего, Ангел-Хранитель опять проявлял чудеса изобретательности и великодушия. В эту командировку Ему пришлось работать значительно чаще, чем во все предыдущие…

(фото из личного архива А. Доброго)

Через месяц нашим соседям повезло гораздо меньше. К ним пришло пополнение — непуганые и беспечные бойцы, не обращая внимания на предупреждения, часто слонялись без дела перед своим расположением. Их берегли, держа подальше от передовой, занимаясь обучением и слаживанием, но законы скрытности и маскировки своих позиций, передвижения, а тем более массового нахождения личного состава, изучить не успели или не захотели. К тому времени фронт отодвинули от НПЗ, но в современных реалиях это не безопасное расстояние. На войне часто гибнут из-за глупых элементарных ошибок и просчётов командиров, из-за неуместных построений на виду дальней аэро и космической разведки противника, из-за лени солдат копать и строить укрепления, из-за несоблюдения тишины эфира, камуфляжа и укрывания техники, из-за отсутствия дисциплины, пререканий и халатного несения службы. Я уж молчу о бесконечной борьбе с употреблением «храброй воды»…

Прошу прощения у парней — я не знаю, что именно послужило причиной, скорее по совокупности… Серьёзный и обученный враг не прощает ошибок — несколько «Хаймерсов» прилетели точно в цель, принеся много горя, а ребята даже не дошли до линии боевого соприкосновения. Подобных примеров я видел слишком много на этой войне.

После нашего счастливого спасения перед глазами плавно и неспешно поплыли картины прежних командировок, опасных моментов, смешных и трагических историй, казалось бы, безвыходных ситуаций, улыбок и лиц, ушедших навсегда, друзей.

Потом в памяти всплыла крайняя встреча, собранных в военкомате, добровольцев. Жизнерадостный военком рассказал, что такое Боевой Армейский Резерв Страны — БАРС. Что в нашей отваге и умении снова нуждаются и готовы купить билет в один конец до полигона в уездном городе Н. После такого немудрёного разговора из одиннадцати пришедших остались всего трое — я, отставной офицер Лёша Моряк и совсем не военный, добродушный скромняга с застенчивой улыбкой Петя Сергушин. Они шли в первый раз и внимательно слушали уже мой — более подробный сказ. Я охотно делился с ребятами наработанными знаниями — что брать с собой, как выбирать обувь, одежду, экипировку, как подгонять их под себя. И хоть нам обещали всё выдать на месте, я настоятельно рекомендовал подумать о себе заранее и как можно тщательнее. Петя смешно поднимал брови, наивно удивляясь боевой «азбуке»…

Мы пытались держаться вместе, хоть нас и определили в разные подразделения — Моряка в такую всегда нужную, но вечно недоступную связь, Петю в окопы Первой роты. Встречаться стали реже, но старались не упускать друг друга из вида — особенно Петра, вся внешность которого совсем не подходила для войны. Это потом я узнал, как он в 14-ом году уехал из родной Украины, понимая — к чему она катится. Здесь в России нашёл любимую жену, с которой родил двоих по-хорошему дерзких и весёлых сыновей. Он буквально начал жизнь заново — как ему казалось, навсегда оставив прошлое позади.

Потом пришёл февраль 2022 года и он — совсем не военный человек — принял сознательное решение идти на эту, такую личную для себя, войну. Также обращался в военкомат, но по возрасту смог пойти только в июне вместе с нами. Верный и надёжный товарищ Пётр Сергушин честью и правдой будет выполнять свой воинский долг. Он погибнет в Золотарёвке ЛНР при артобстреле 5-ого июля 2022 года.

Петя Сергушин (рисунок А. Доброго)

По горькой иронии судьбы в этот же день ранило ещё одного бойца Первой роты, с семьёй которого я тоже общаюсь до сих пор. Маленький осколок попал ему в висок — похоже, от кассетного боеприпаса. Но Игорь Елесин отказался от эвакуации, решив, что его ранение незначительное и важнее остаться на позиции со своим подразделением, которое уже понесло потери.