Шрифт:
Закладка:
Но будет чересчур милосердно просто дать вам смириться с судьбой. Я хочу посмотреть, как вы барахтаетесь в попытках вернуть себе прежнюю жизнь, поэтому оставлю вам единственного свободного человека. Странника, Искателя, Виндера – называйте, как угодно. Он будет скитаться по Хайзе в полном одиночестве, пытаясь вернуть вам облик людской – так я сам бродил по пустыне после побега. А я понаблюдаю со стороны, как вы медленно теряете надежду. На это у вас будет целых двести лет! Хочу, чтобы вы сполна оценили мою задумку!
Если же за два века ни одному из Странников не удастся снять проклятье, оно станет необратимым. А ему не удастся, уж поверьте! Но не потому, что это невозможно, ведь я оставлю вам подсказки, а из-за вашей гнусной натуры.
Вы не хотели видеть меня на троне? Да будет так! Я дарю вам моего папашу на веки вечные! Пусть вами правит бесполезнейший из бесполезных королей!»
К концу монолога испуганный Альберт перестал жевать, а Рина устало закатила глаза. Папа весь покраснел и шумно дышал, газета была измята, люстра звенела. Зато мама аплодировала с таким восторгом, будто только что посмотрела лучшую постановку в столичном театре. Родители, определенно, друг друга стоили.
– А вдруг он и правда это сделает? – с серьезным видом спросил Альберт. – Говорят, он объединился с пустынниками, а пустынники умеют кучу запрещенных штук! Ну там… колдовство. Может, они его научили чему-то такому?
– Он же просто блефует, милый, – улыбнулась мама. – Он хочет привлечь к себе внимание, вот и придумывает эти сказки. Король ничего подобного не допустит.
– Но он уже старый! – не унимался Альберт. – А принцесса Оливия – девчонка! Она ему противостоять не сможет!
– Ну, во-первых, принцесса Оливия тебе в бабушки годится, – сказал папа. – А во-вторых, сын мой, очень советую тебе не недооценивать женщин.
Альберт фыркнул, но спорить не стал, вспомнив, что в его семье целых две женщины, и как минимум с одной из них ему пока никак не потягаться. – А ты что думаешь? – пихнул он сестру локтем. – Если будешь столько есть – потолстеешь. Открывай рот хоть иногда, чтобы говорить, а не откусывать.
Рина злобно пнула его в ответ. Она не любила, когда ее отрывали от размышлений. Пустынников вообще-то называли колдунами, но Альберт с пеленок придумывал всему свои названия, и они как-то сразу приживались в семейном кругу.
Никто не знал, правда ли колдуны живут в пустыне, потому что никто туда не ходил. Куда безопаснее и быстрее было добираться до соседних земель на кораблях. Но по королевству ходили слухи о том, что северная пустошь стала приютом для людей, которые занимаются запрещенной магией – колдовством. По законам Хайзе разрешено было только кудесничество, то есть магия, связанная с изменением предметов. А любое магическое влияние на людей еще пару веков назад запретили как небезопасное.
– Я согласна с мамой, – сказала Рина, допив имбирный чай. – Задумка принца – бред полнейший. До этого он писал, что Ветродуй вызовет Великий ветер, который разнесет проклятье по всему королевству. Да какой искусственный ветер на такое способен? И вообще – мы последние, кому стоит об этом волноваться. Мы же на южной окраине Хайзе, а записки находят на самом севере. Ни одно проклятье сюда не долетит.
После ужина Альберт продолжил строить теории, а Рина забралась на свою кровать и задернула шторку, чтобы всякая рыжая мелочь не совалась в ее убежище. Она хотела спокойно дочитать книгу про великанов, которую начала вчера, но Альберт был слишком возбужден. Он почти выучил статью наизусть и, конечно, полез к Рине ее обсудить.
– Ой, сгинь! – отпихнула его сестра. – Ты мне уже надоел за сегодня!
– Да ты со мной почти не разговаривала! – насупился Альберт.
– И, представь себе, не соскучилась!
Рина демонстративно уткнулась в книгу, но Альберт был прямо как ириска – такой же рыжий и липучий.
– Двинься, я залезу!
– Ты умылся бы хоть! У тебя на руке сгущенка до сих пор! Всю постель мне изляпаешь!
– Да я оближу!
Альберт залез-таки на кровать сестры – благо они легко умещались вдвоем на полуторке – и даже нагло укрылся ее одеялом.
– Ну ладно, что там у тебя? – сдалась Рина. – Только давай быстрее. Скоро свет выключат.
– А вдруг кого-то из нас выберут Странником? – громко зашептал Альберт. – Вот представь, ты осталась одна в целом мире! Что ты будешь делать?
– Радоваться! – зло заявила Рина. – Буду радоваться, что меня наконец-то оставили в покое. Потом запрусь в столичной библиотеке, натаскаю туда разных консервов и буду читать, пока не состарюсь и не умру. А потом крысы обглодают мои счастливые косточки! Все, конец истории.
И она громко захлопнула книгу.
– Мне кажется, тебя переходный возраст не в девушку превратит, а сразу в старую каргу! – заявил Альберт и получил за это увесистым томиком по макушке.
В тот момент Рина была уверена, что, и правда, будет счастлива в одиночестве. Но теперь она испытывала что угодно, кроме счастья, и в первую очередь подумала совсем не о библиотеке и консервах, а о том, что случилось с ее семьей, да и вообще с миром. И можно ли это исправить. А главное – как?
В открытке не было ни намека на объяснения, в которых Рина отчаянно нуждалась. Она аккуратно расстегнула сумку и достала оттуда книгу в потрясающе красивом переплете с объемным тиснением в виде птицы. Она была защелкнута на серебряную застежку, и открыть ее не вышло, зато на колени упала карта Хайзе с красными точками главных городов – наверное, лежала между страницами. Кроме нее в сумке было что-то вроде монокля с тремя разными стеклами и не на цепочке, а на ремешке: он одевался, как повязка пирата. Рина сначала подумала, что это ожерелье, потому что линзы защищала золотая крышка, похожая на половинку глобуса. Еще в сумке был медный свисток в форме львиной головы. А в крошечном внутреннем кармане лежал перстень, выточенный из белого камня. В последнюю очередь Рина заметила в боковом отделении зеркальце с ладонь величиной. Что со всем этим делать, она понятия не имела, и ни один из предметов не годился на роль ключа. Уже потом, внимательно рассмотрев книгу, Рина поняла, что замочной скважины там попросту нет.
– Ну и как же ты тогда открываешься?
Словно услышав ее, серебряная застежка щелкнула. Переплет сам собой распахнулся,
